Дорога во все ненастья. Брак (сборник)

…Оставшийся в одиночестве Петр получил, пусть и не желанную, но, все-таки, свободу, которая для творческого человека, обладает обеими сторонами того, что можно было бы назвать медалью.

Или не медалью, а чем-нибудь другим, что тоже обладает оборотной стороной.

Мужчина, с которым связала свою судьбу женщина, не имеет права на большой риск.

Особенно, если его счет в банке не превышает тысячи долларов, и весь достаток составляет то, что он зарабатывает.

Во всяком случае, его права на риск ограничены его собственным пониманием ответственности.

Оказавшийся в независимости Петр мог пускаться в любые эксперименты – в конце концов, если бы он остался без денег и вынужден был бы перейти на хлеб и воду – никаких проблем это ему бы не доставило.

Когда рядом с ним была женщина, позволить себе такого он не мог – теперь свобода развязала ему руки.

Взамен этого – его никто больше не ждал, и у него не стало вдохновляющего фактора.

А, значит, всякая работа стала бессмысленной.

В том числе и экспериментальная.

Это ерунда, что художник творит для всего человечества – он всегда творит только для себя.

Вернее, для таких, как он сам.

То есть, для близких.

Если близкого человека нет – вместо свободы получается пустота.

Без смысла жизни.

И даже – без его поисков.

Смысл жизни начинает искать тот, кто не нашел в жизни смысла…

…За все то время, что они были вместе, Лена ни разу не создала Петру проблем. И однажды, когда Петр навещал свою маму, та спросила сына: «Чем отличается твоя Лена от твоих предыдущих жен?» – Петр ответил:

– Нормальностью… – видимо забыв, что как только человек начинает что-нибудь хвалить, так быстро выясняется, что хвалить уже нечего.

А, может, нормальность – и не похвала вовсе.

Не стоит садиться играть в карты с судьбой. Она передернет, когда ей понадобится.

Тем более, что то, как сам Петр относился к Лене, нормальным назвать было не то, чтобы трудно, а как-то, язык не поворачивался.

– Классик, почему у тебя в доме порядок наводит посторонняя женщина, – сказала Петру Лена однажды, – Давай это, буду делать я.

И деньги сэкономим.

– Ничего мы не сэкономим, – ответил Петр, – Просто я не хочу, чтобы ты разгребала мой мусор.

– Ну, почему?

– Потому, что Богини не для того, чтобы горшки обжигать…

Сколько этих: «Потому» и «Почему?» – нагобсекствовал Петр в своей копилке.

– …Почему ты не попытался ее вернуть? – спросил Петра его друг, художник Григорий Керчин.

Петр помолчал, толи, подыскивая слова, толи, подыскивая словам смысл, а потом, собравшись силами, ответил:

– Предателей не любит никто.

Даже сами предатели.

И еще, чуть позже, Петр добавил, говоря слова уже не Григорию, а самому себе:

– За свое счастье нужно бороться до конца.

Всегда.

Лишь за свое счастье с женщиной – только до начала…

…О своей обиде Петр рассказать другу не мог.

Дело в том, что мужа Лены Владимира он знал.

Как знал Петр и первого мужа Лены – Михаила.

Знал по тем временам, когда пил сам.

И однажды в пьяную компанию Михаил привел своего товарища – тот представился, едва ли не с гордостью:

– Владимир. Говорю сразу – не прочитал ни одной книги.

При этом, морда выражения его лица, самодовольно лоснилась.

Невежество – наибольшая из нищет. Когда человеку нечем гордиться, он начинает гордиться тем, что гордиться ему нечем.