Дорога войны

— Что там решили? — осторожно спросил полковник.

— А меня выгнали! — беспечно сказал летчик. — Типа, летчики и вертолетчики — одна сатана, не вызывают доверия! Выступил ты, а поперли меня!

— Спартаковцы просто выполняют свою работу, — упрямо сказал полковник. — И выполняют хорошо!

— Согласен, — серьезно сказал командир авиагруппы. — Но что мы можем изменить? Здесь армия. Отправят штурмовиков куда-нибудь на выход без поддержки, с эвакуацией еще замешкаются — и нет проблемы. Девочка против Бати пошла, а он этого не любит.

— Что мы можем? — задумчиво сказал полковник. — Что мы можем… Знаешь, я раньше как-то не оценивал свою жизнь. Здесь армия, ты правильно заметил. Это многое объясняет. Как бы объясняет. Мужчины, суровая правда войны, то-се… Но вот сейчас сидят там мужчины и планируют убить семнадцатилетнюю девочку только за то, что она поверила им, выполнила свои обязанности в соответствии с честью офицера. И я чувствую, что этого себе простить не смогу!

— Ах как красиво! — язвительно отозвался летчик. — А когда водил группу на штурмовку города, ничего не ощущал? Мы много чего себе прощать не должны, если по-человечески! Рискнешь пройтись по жилмассиву после штурмовки, в глаза жителям посмотришь? Вот то-то.

— Это другое! — ожесточенно сказал полковник. — Там ответки прилетали — только успевай уворачиваться!

— Да я согласен, — спокойно сказал летчик. — Ты не смотри на меня так, не смотри. Я маленький, но злой, и перворазрядник по боксу. Врежу в ответ, челюсть не соберешь. Жалко девчонку, не спорю. Она за свою жизнь от нас чего только не наслушалась. И грачка, и чурка, и черножопая. А уж проституткой каждый второй считает, типа звания девками только в постели зарабатываются. И ничего, не утратила веру в людей. А мы ее… Но что мы можем сделать, товарищ полковник? Что? Здесь армия.

— Тамбовский волк тебе товарищ, а летуны вертолетам навеки враги! — огрызнулся полковник. — А что мы можем сделать… Вот ты — умный? И я такой же. Мы не тупая десантура, мы элита армии, главная ударная сила! Ну неужели два умных мужика, на которых все держится, ничего не придумают?

-=-=

Я вроде умный мужик, но не понимаю, зачем ты это делаешь, — признался старший лейтенант и потер красные от усталости глаза. — Зачем набираешь компромат на командира бригады и помогаешь местным? Зачем-то открыла приемную для гражданского населения, ребят на разбор завалов гоняешь, на водовозки… а смысл? Все равно будем всех отселять. Завтра начнется принудительная эвакуация, приказ уже поступил. Лучше б замяла по-тихому залеты десантуры. В армии не ангелы служат, обычные ребята, всякое случается. Им, может, завтра в бой, а ты им дело по пустякам шьешь. Артиллеристов опозорила, ладно, так им и надо, чтоб не зазнавались, но свою бригаду зачем? Батю топишь, а он хороший командир, побольше бы таких! Вот потому вас в войсках и ненавидят…

Зита встала с кресла и с наслаждением потянулась. Отметила, что красные от недосыпа глаза офицера тут же уставились на ее грудь. Непроизвольно, так сказать. Ну, мужчина, понятно. Еле сидит от усталости, а туда же. Она опустилась обратно на рабочее место, прикрыла глаза. Пять минут перерыв. И заодно мозги Коле прочистить. Ведь хороший офицер, с задатками честного командира, но армейской дури в голове — как у подростка.

— В автопарке на «присяге» втроем забили на спарринге новичка, — пробормотала она, не открывая глаз. — Чем-то не понравился сержантам. Опозорили, поставили вечным дневальным. Постоянные недосыпы, недоедание, вторично «присягу» в результате не сдал. Это ожидаемый результат, Коля. Все в курсе — если не устраиваешь сержантов, «присягу» не пройдешь. Парень самолюбивый, не выдержал, застрелился. Батя — хороший командир?

— Да он слабак! Другие почему-то не стреляются, пробуют сдать позже!

— На нем приемы отрабатывали, — пробормотала она. — Все тело в синяках. Как он мог сдать? Батя — хороший командир?

— Генерал-лейтенант Панкратов — командир бригады, — сухо сказал офицер. — Ему за всеми не уследить. А в армии бывает всякое.

— Убийц не наказали. Начальник автопарка — не под трибуналом. Батя — хороший командир?

— Им, может, завтра в бой…

— Скажи это родителям пацана. Он мечтал стать десантником. В подкупольниках все мечтают. И его убили свои.

Она открыла глаза и уставилась требовательно на офицера. Старший лейтенант попробовал отвернуться, почему-то прямо в ее глаза смотреть опасался.

— Командиру бригады поданы рапорты на офицеров, поведением порочащих свою честь. Что мне теперь за это будет?

— Если б ты только командиру бригады снимки отправила! — буркнул офицер. — Тогда б просто отругал. Но ты же и в политотдел…

— Что мне будет за честную работу комендантского патруля?

— Батя не любит, когда идут против него, — пробормотал офицер неохотно. — Армия, единоначалие…

— Батя — хороший командир?

— Да было б за что офицеров гнобить! — взорвался негодованием старший лейтенант. — Ну, отпраздновали взятие станицы! Что плохого? Все пьют!