Дорога войны

— Мне не до шуток! — отрезал Верзон. — Презида надо срочно вытаскивать из залога, пока этот пес смердящий. Публий Апулей… не передумал оставлять его в живых. О войсках и не думай, Тит. Даже если нам удастся поднять легион, что проку? Язиги просто откочуют дальше в степь!

— Или останутся на месте, а презида убьют и закопают.

— Вот именно! А перегонщиков они примут с радостью.

— И что дальше?

— Не знаю, — признался декан. — Дальше будет видно.

— Вот незадача… — проворчал декурион. — Едем! Стадо милях в десяти отсюда, на старой стоянке.

2

В день победы жителям Бендисдавы привалило работенки. Надо было захоронить сотни трупов, починить Декуманские ворота и заделать брешь в стене, через которую бежали латрункулы. Почти сотня разбойников попала в плен, им вручили заступы и ломы и приказали копать большую могилу. Разбойнички старались: чуяли, что могут и сами под землю уйти.

Кентурия легионеров Плосурния сторожила пленников, а вот ауксилларии дружными усилиями приводили Бендисдаву в порядок — и бревна в порушенный частокол втесали, и новую воротную башенку сложили, так что на долю ветеранов-поселенцев осталось одно лишь руководство.

Сергий Роксолан от работы тоже не отлынивал, поучаствовал во всех делах. И к вечеру почти ничто в Бендисдаве не напоминало об утреннем сражении.

После ужина сарматы-гости засобирались домой, и Тзана решила не отставать от соплеменников.

— А не страшно одной? — сумрачно спросил Лобанов, следя за тем, как разбирается юрта.

Девушка важно ответила:

— Я — дочь скептуха! Никто во всей степи не посмеет обидеть меня.

— Так ты у нас еще и знатная особа?

— А ты думал? Не абы как!

— И как зовут твоего отца?

— Сусаг сын Тизия, великий вождь язигов! Сергий вздохнул, и Тзана подошла к нему, улыбаясь ласково и чуть виновато.

— Ты расстроен тем, — спросила она прямо, — что не обладал мною?

— Степь велика, Тзана, — снова вздохнул Роксолан. — Когда я теперь увижу тебя? И увижу ли вообще?

— Для того, кто любит и желает, — проворковала дочь вождя, — степь ужимается до размеров попоны. Ты перейдешь нашу степь, как несжатое поле, и мы свидимся, вот посмотришь!

— Буду ждать и надеяться, — улыбнулся Сергий.

Он подставил руки, и с его помощью Тзана взлетела в седло.

— Вале!

— Вале…

В ночь после сражения жители Бендисдавы долго не ложились спать. Сергий же залег пораньше. Погано ему было, муторно. Тоскливо. Не хватало Тзаны. Недоступной, неукротимой — и такой желанной. Никто не мог так, как она, сочетать детскую непосредственность с искушенностью опытной любовницы. Одним видом своим эта девушка обещала больше, чем могло объять самое горячее воображение.

Извертевшись, Сергий все же заснул. А ранним утром, распрощавшись с Плосурнием, Авлом и другими ранними пташками, преторианцы порысили в сторону Апула.

— Ну вот, — сказал Эдик довольно, — одно дело сделали, отрыли «крота»! Эй, босс, когда за золотом двинем?

— Какой пролетарий наглый пошел, — вздохнул Искандер. — «Эй, босс!» Это так он обращается к старшему по званию! Мало ты его угнетал, Сергей.

— Ничего, — улыбнулся Роксолан, — сейчас я его так притесню, что живо обучится любезному обхождению.

— Притесняй, притесняй, — зловеще проговорил Чанба. — Допритесняешься, морда буржуйская! Устрою революцию, будешь знать.

— А по сопатке? — воинственно вопросил Гефестай.

— Молчи, контра!

Продолжая мило беседовать, маленький отряд добрался почти до самого Апула. Миль десять оставалось одолеть преторианцам, когда впереди заклубилось реденькое облачко пыли.

— Наши друзья тарны? — стал вглядываться в пыльную пелену Эдик.

— Да там всего человек пять или шесть, — пригляделся Гефестай.

Поравнявшись с неизвестными всадниками, Сергий осадил коня — в одном из проезжих он узнал старого вексиллатиона.

— Верзон! А ты куда? Нас встречаешь?

— Сальве, Сергий, — вскинул руку вексиллатион. — Беда приключилась!

Кратко посвятив преторианцев в суть ЧП, Верзон представил своего спутника, сухощавого и жилистого, в теплой дакийской одежде и в легионерской пенуле:

— Это Тит Флавий Лонгин, он декурион в Сармизегетузе и в Напоке, и в канабе Тринадцатого Сдвоенного в Апуле. Мы с ним решили перегнать большое стадо в зимник к Сусагу. А там посмотрим!

— Мы посмотрим с вами! — моментально сориентировался Сергий.

Два эскадрона перемешались, и пыль, поднятая копытами коней, заклубилась одним большим облаком.

Стадо, предназначенное для ежегодной выплаты кочевникам, паслось под охраной легионеров-пекуариев, откомандированных из лагеря Тринадцатого Сдвоенного. Когда Сергий увидел это огромное количество мычащего мяса, его поневоле взяло сомнение: а хватит ли у них сил и умения укротить тысячу с чем-то парнокопытных?

— Думаешь, у нас получится? — спросил он. Верзон кивнул, поняв его по-своему.

— Можно двинуть против Сусага силы двух легионов, — сказал он, — и пользы не будет, а вот десяток пастухов сарматы пропустят без разговоров.