Дорога за грань (925г. ии)

Я днями напролёт фантазировал. Мои фантазии, за неимением других вариантов, быстро переместились на однокурсников, включив их в список возможных сексуальных партнёров. Я представлял, как сжимаю в объятьях худенького отличника нашей группы, гордого и очень холодного парня. Представлял, как тискаю двойняшек разгильдяев. Как отношу на руках в спальню самого красивого мальчишку на курсе, который даже, единственный из нас, был уже женат.

В итоге, в какой-то момент я сорвался. Гормоны потоком выплеснулись в мозги, и я ворвался в комнату своего соседа, тихонького мальчика Айси.

Конечно, это в любом случае называлось изнасилованием, но я старался быть нежным. Я связал ему руки широким мягким ремнём, но на его чувствительной коже всё равно остались следы. Я старательно смазал и даже растянул его, как умел, но ему всё равно было больно, и он рыдал, когда я вколачивался в него, и пытался укусить мою ладонь, закрывавшую ему рот.

Наутро я чувствовал себя маньяком. Мне казалось, что из меня вырвалось какое-то страшное даккарское чудовище. Что просто до сих пор я не знал, что внутри меня сидит неуправляемый зверь, жестокий хищник. Я был в панике. Я метался между решением обратиться к доктору и потребовать у родителей забрать меня домой. Кроме того, мой разум наконец очнулся и принялся истошно вопить, что стоит только мальчишке пожаловаться кому-нибудь, и даже мамино влияние уже не поможет моей репутации. Меня спишут в опасные дикари и маньяки!

Но Айси никому ничего не сказал. Может, побоялся огласки, может, просто не считал, что кто-то действительно поможет ему. Он просто нашел в своём гардеробе рубашку с длинными рукавами, чтобы скрыть синяки на запястьях и старался не светиться своей походкой вразвалочку.

Неделю я мучился, не зная, что делать. А потом понял, что меня снова возбуждает его взгляд из-под ресниц, хрупкое тельце, ласково обнимаемое тёмным шёлком рубахи и эта походка, скрывающая результаты моего вторжения. Гормоны снова набирали обороты, и нужно было срочно брать ситуацию под контроль.

Я явился к нему с цветами и шоколадом. Наговорил комплиментов, на коленях каялся, говорил, что, как вижу его, теряю разум. Что не хочу причинять ему боль, но, не имея возможности прикоснуться к нему, сам изнываю от боли. Я всегда умел красиво говорить.

Айси тогда пугливо жался к стенке, пытаясь спрятаться от моих излияний, и я дал себе слово, что хотя бы сегодня не дойду до секса, дам ему хоть немного времени привыкнуть ко мне, услышать меня, поверить в весь тот бред, что я несу.

Мне было уже всё равно, что он парень, тогда он был самым желанным для моего тела. Именно его глаза, губы, спина, изгибающаяся по-кошачьи, заполняли мои сны. Кроме того, я как бы исключил его из списка парней, самолично сделал его для себя кем-то другим.

Через неделю я уговорил его на секс: воспользовался его неумением отказывать, мягкостью, податливостью, неспособностью перебить мои бесконечные объяснения в любви. Впрочем, за неделю я слегка пополнил свои знания о подобного рода сексуальных контактах литературой из библиотеки и, может быть, за счёт этого сумел хотя бы не сделать ему больно. Остальное компенсировали красивые слова, которые я щедро наговорил во время и после, засыпая прямо в его комнате.

Через месяц он был в меня влюблён. Я наслаждался, развивая свои умения доводить его до пика удовольствия самыми неожиданными способами, я не скупился на признания и комплименты, я таскал ему цветы, сладости и игрушки, и я имел его когда хотел, сколько хотел и где хотел. Это был взаимовыгодный союз. Общение со мной сделало его самоуверенней, смелей, раскованней. Он перестал стесняться своей внешности. Он стал красивым ярким мальчиком, правда, очень женственным.

Любил ли я его? Я его желал! Возвращаясь с каникул, принимал душ и вламывался в его комнату с огромным букетом и тортом. До торта раньше утра ни разу не добирались. Соскучившись, я мог иметь его очень долго.

Эком всхлипнул. Мы всё так же стояли посреди приёмной. Эльфик прижимался ко мне спиной. Сам? Охваченные воспоминаниями мои руки скользили по его телу, пальцы выводили линии кубиков на животике, обводили острые косточки на бёдрах. Я касался губами его виска, кромки уха, шеи..., шепча на ухо всё подряд:

- У тебя талант срывать мою крышу в самые неожиданные моменты. Я, вообще-то, на минуту за папкой зашёл...

Я сорвал с его волос шнурок и они рассыпались тяжёлыми прядями по плечам, я отодвинул их на одно плечо, коснулся губами шеи, сжал ладонями узкие бёдра прижимая его к себе, притираясь явным возбуждением.

Эком:

Мы прибыли утром. Но я воспользовался отговоркой, что устал с дороги, и не пошёл в офис. Я просто не мог сейчас туда явиться. Сколько ещё народу считает, что я не перерезал себе горло просто потому, что получаю удовольствие, когда меня трахают мужики? А почему ты этого не сделал, Эком? Хотел остаться и помочь сыну? Или ты просто трус, который трясётся за свою опозоренную жизнь?