Дорога за грань (925г. ии)

- Да, куклы это та категория работников, кому свободного времени давать нельзя. Они саморазрушаются, если имеют время думать. Если для них нет работы, их нужно занимать чем-нибудь. Копать, косить, ещё что-нибудь. Не всех, конечно. Но тех идиотов, что работают на производстве, нужно. Позвони сейчас, пусть займутся сорняками вокруг плантаций. А вечером я решу с новым рецептурником.

Вот так, никаких нервов: стоит производство - и ладно.

Как только я закончил давать распоряжения куклам, Веникем похлопал меня по плечу:

- Ну, пойдём разбираться с твоим наказанием.

В руках у него был чемоданчик, пару минут назад принесённый молчаливой куклой. Он махнул следовать за ним. И в чём заключается моё формальное наказание?

Мы вышли из приёмной, свернули дальше по коридору, потом спустились по лестнице и остановились перед неприметной дверью. Веникем вытащил обычный металлический ключ и открыл её.

Небольшая комната без окон, темно-малиновые стены, почти чёрный ковёр, стол, два глубоких кресла, узкий шкаф и широкий расправленный диван в углу с одной массивной деревянной спинкой в изголовье. Так и знал: всё сводится к банальному траху. Даже помещение специальное для этого приспособил. Чёртов извращенец!

- Решил перебраться в более удобные условия, командир? В кабинете некомфортно?

Он усмехнулся и ответил как-то отрешённо-спокойно:

- Мне не понравилось, что в прошлый раз в моём кабинете тебя успела обнаружить куча народа. Я, говорят, ревнив. - он ухмыльнулся: - В моём доме тоже неудобно, ты пугаешь моих женщин. Поэтому я велел притащить диван сюда. Не люблю незапланированную публичность.

Публичность? Ладно, публичность я тоже не люблю. Да, в этой комнате шанс быть кем-то обнаруженным действительно стремился к нулю. Незаметная дверь вниз по второй лестнице в той части крепости, куда и не ходит никто. Да и стены явно со звукоизоляцией, можно хоть заорать - никто не услышит. Правда, замок изнутри открывается без ключа, хоть это радует.

Он раскрыл принесённый чемоданчик, являя моему взгляду кнут и пару многохвостых плёток. Ээээ...

- Эком, в качестве формального наказания я собираюсь тебя слегка выпороть. Знаю, что к физической боли ты почти не восприимчив. Поэтому уверен, что такое наказание в твоём случае как раз сойдёт за формальное. Тем более, что особо сильно бить тебя я не собираюсь. Всё в рамках терпимого. Раздевайся.

Я поморщился. Давно меня не пороли. На Даккаре поркой наказывают только детей или совсем молодых рядовых солдат, подчёркивая, как недалеко они от этих детей ушли. Хотя для моего теперешнего статуса наказание, конечно, в самый раз. Я стянул с себя одежду и распластался на кровати.

Веникем уселся рядом, аккуратно связал мне руки, продев верёвку через резные столбики спинки дивана. Да ладно, и так бы не убежал!

Если я ожидал, что он просто привяжет меня, а потом отсыплет положенное количество ударов одним из своих девайсов, то я забыл, что передо мной Веникем, который просто ничего не делает.

Сначала он принялся массировать мне спину. Неторопливо, именно массаж, без каких-либо поползновений. Я даже расслабился. Потом он вытащил плётку, но она оказалась настолько мягкой, что я воспринял это как продолжение массажа. Потом сменил её на другую. Эта была чувствительней, но тоже не особо. И буквально с десяток раз ударил кнутом, тот ощущался более чем, но на фоне общего разогретого состояния тоже ещё втискивался в рамки "массаж". Даже мразь-Адениан больнее бил.

Веникем сел рядом со мной на кровать и склонился к самому уху.

- Ты специально оставил запах, который я тебе подобрал?

Он тяжело дышал и, если судить по тому, как тискал мою шевелюру, был возбуждён.

- Ты не сказал, можно ли мне его смыть. Я решил не торопиться и сначала спросить.

Он продолжал наглаживать меня, возбуждая, аккуратно избегая мест пострадавших от порки. Тело легко отзывалось. Подсело уже, как та кукла, на его наркотик. Интересно, как на этот раз он меня одурманил? Кнут, наверно, смазал, на спине явно кровь, впиталось напрямую.

Венки:

Как я и предполагал, порку Эком перенёс, только слегка поморщившись. У даккарцев вообще болевой порог высокий, а Эком ещё и сам по себе любитель подраться.

Я отвесил запланированные удары. Спина выглядела как после жестоких истязаний, при этом сам истязаемый лежал абсолютно расслабленный.

Я уселся рядом на кровать. Он слегка покосился на меня. Сейчас он снова был разгорячен. Идентификационные запахи усиливаются в таких ситуациях, и он снова пах как... мой. Что-то даже не родственное, просто упрощающее сближение. Мой человек, мой помощник, мой любовник...