Дорогая, я дома

Вы замечали, что врать в ответ на вопрос, откуда у тебя деньги, очень трудно… Гораздо труднее, чем, например, врать о том, где шлялся всю эту ночь… Вот, например, ты зарабатываешь тем, что потрошишь банкоматы. Или угоняешь в Польшу машины. Или торгуешь коксом. Или тупо гробишь людей за деньги, как я. Короче, делаешь что-то, что почти для всех неприемлемо, а для тебя – ну как бы уже почти нормально.

И тут, конечно, начинаются вопросы. Все лучшие твои друзья, чисто по-доброму, не могут удержаться и спрашивают: а откуда у тебя столько денег, ведь ты не работаешь! А твоя девчонка устраивает тебе сцены, потому что ты иногда отключаешь телефон и на время исчезаешь… И еще – тебе звонят странные люди и приходят странные письма. Обо всем об этом приходится врать, глупо и неубедительно, путаться в своем вранье – и в какой-то момент ты понимаешь, что больше не можешь. И когда тебе звонит очередной друг – ты просто не берешь трубку. И девчонке своей больше не звонишь. И вообще понимаешь, что с людьми, которые каждый день ходят на работу и подают налоговые декларации, тебе говорить уже особо не о чем. Ты оказываешься типа как в космосе, который такой огромный, пустой и весь – только для тебя. Макс, мой бывший друг, сказал бы, наверное, что такова жизнь недочеловека. Или околочеловека. Или сверхчеловека – я не помню. Он, Макс, был гораздо умнее меня.

Арно Больдт, без определенных занятий

Исчезновение

Взял бабло со стола – и пошел из кабинета, мимо сотрудников, приемной, секретарш и дальше – к лифту. Нацепил по дороге куртку, воткнул в уши плеер, побренчал молниями – не поминайте лихом, девчонки-мальчишки… И так я засиделся в этом вашем колл-центре, за этим вашим паршивым телефоном. Сейчас выйдем на воздух – и первым делом закурим, а потом посмотрим, что там у нас с жильем.

Нажал на кнопку айпода, и в ушах заиграла моя любимая «Guns of Brixton» Clash. Сколько ей лет – а все равно лучшая.

When they kick at your front door
How you gonna come?
With your hands on your head
Or on the trigger of your gun?

Круто выйти из душного офиса на свежий воздух. Еще круче – выйти навсегда, зная, что не вернешься. Еще круче – с пачкой бабла в кармане, наконец-то выданного. А вспомнить глаза этого управделами, этого червяка в директорском кресле – так и вообще ничего больше не надо для счастья.

Скоро зима, люди одеваются все теплее, дыхание становится паром – неважно, куришь или не куришь. По Кохштрассе все эти клерки, журналисты, страховщики топали к метро. Навстречу прошла официанточка из нашей столовки, улыбнулась мне, а я ей. Если по-хорошему подумать, прощаться жалко именно с этими секретаршами, продавщицами, официантками – они здесь такие все опрятные, красивые, приветливые. В Израиле я совсем отвык от таких девчонок.

У метро остановился докурить. Посмотрел, как они там все шаркают по лестнице, поднимаются, спускаются, ждут поезда – и пошел на другую сторону – к стоянке такси. Будем жить как белые люди. Теперь могу – хоть каждый день. И пока таксист спрашивал, куда ехать, а я искал бумажку с адресом, я вдруг подумал – зайти еще раз к этой пропавшей русской. Вдруг объявилась? Я бы долг вернул, купил бы что-нибудь приятное, и вообще – просто завалились бы с ней в постель. С ней хорошо – ну, почти как с той, в Израиле… Короче, я назвал ее адрес.

* * *