Дорогая Иви

Она судорожно пыталась натянуть на себя защитный костюм, из трясущихся рук то и дело что-то выпадало, а потом с большим трудом смогла надеть обувь от костюма.

Когда она, наконец, открыла запирающий механизм и услышала шипение, с которым воздух выходил под давлением, ей показалось, что она опоздала и…

— Иви… Иви… Дорогая Иви…

Голова Сайласа металась по подушке, руки и ноги задергались.

— Я здесь! Здесь!

Динамик на капюшоне искажал ее и без того приглушенный голос, делая его электронным и визгливо-высоким.

Но Сайлас повернулся к ней. И отшатнулся.

Она вскинула руки.

— Нет-нет, это я, правда. Я здесь, с тобой.

Иви похлопала по своему костюму. А потом взяла Сайласа за руку и сквозь маску посмотрела в его изумительно-красивые бледные глаза.

— Сайлас?

Его лицо представляло скелетообразную копию прежнего Сайласа, кости, казалось, вот-вот прорвутся сквозь кожу, глаза глубоко впали в глазницы, щеки усохли. Его сухая кожа посерела, а черные волосы были спрятаны под охлаждающим компрессом на его голове. Его руки были тонкими, словно тростинки, кожа свисала в тех местах, где атрофировались мускулы.

И когда он встретил ее взгляд и улыбнулся… он был для нее самым красивым мужчиной на свете.

— Как? — он слабой рукой указал на устройство на своей голове.

— Тебе пересадили костный мозг. Сейчас нужно оградить тебя от возможных инфекций. Это… это ради твоей защиты…

Иви расплакалась, не понимая почему. И пока слезы текли по ее щекам, она также не могла определить границы своих эмоций: они смешались в огромный клубок любви, облегчения и чистейшего страха из-за того, что это воскрешение — ненадолго.

— Костный… мозг…?

Его голос был таким слабым и скрипучим, она едва могла расслышать слова, и все же это было самое приятное, что она когда-либо слышала.

— У тебя новая иммунная система. — Иви сжала его ладонь. — С чистого листа. Донор помог нам. Четыре дня прошло… — Она все бормотала, снова и снова повторяя одно и тоже, пытаясь донести до него информацию.

— Новый… иммунитет…

— Именно…

Иви оглянулась через плечо, услышав стук по стеклу. Снаружи стояла Рубиз, и женщина прыгала на месте, ее рыжие кудряшки напоминали медные пружинки, выскакивающие из коробки. В руке она держала, по всей видимости, результаты ОАК[60] и вскидывала большие пальцы вверх.

Получилось. Его новая иммунная система прижилась. И она заработала.

Впоследствии Иви будет вспоминать это мгновение, ассоциируя его с первыми признаками весны, которые появились в то мгновенье, когда ты уже смирился с нескончаемыми зимними холодами. Охваченный восторгом, ты выходишь из дома, чувствуя, что воздух стал мягче, в нем витает легкий аромат земли и чувствуется влажность, которой так не хватало с самого октября.

Это — крокусы, пробивающиеся из-под земли. Молодые нарциссы на клумбе. Побеги зеленой травы и зеленеющие ветки жимолости, это почки на ветках деревьев.

Обещание тепла, жизни и исчезновение жестоких зимних морозов.

— Иви… — прошептал Сайлас.

— Я люблю тебя, — прошептала она сквозь маску. — Я так рада, что ты вернулся.

— Люблю тебя… дорогая Иви.

Глава 18

— Слушай, не хочу говорить в лоб, но придется.

Сев на своей койке, Сайлас посмотрел Иви прямо в глаза и скрестил руки на груди, отказываясь опираться на подушки. Он возвращал себе прежний облик… постепенно. Ему предстояло набрать вес. Остались проблемы с желудком. И приходилось принимать тонну лекарств.

Но Сайлас был до изумительного живым, восхитительно бодрым и…

…как выяснилось, озабоченным.

— Когда я смогу заняться с тобой любовью? — спросил он.

Иви села рядом с ним на кровать, не в силах сдержать улыбку.

— Что ж, думаю, как только тебя выпишут из карантина.

— И когда это произойдет?

Он проскочил раздражающую, гнетущую стадию выздоровления, в которой застревали некоторые пациенты, и сразу перешел в фазу «готов к рок-н-роллу». И речь шла не только о сексе. Он жаждал вернуться к своей жизни, к их совместной жизни.

— Думаю, через неделю?

Он издал стон, который был лишь отчасти комичным.

— Это комната похожа на аквариум.

— Знаю. Но твой иммунитет еще не готов. Однако мы близко, почти на месте. И, алло, мне больше не нужно носить костюм и маску. Это большой прогресс.

Настоящее чудо заключалось в том, что трансплантат каким-то образом перенастроил все его тело, изменил основы функционирования, вплоть до клеточного уровня. За прошедшие семь ночей Хэйверс сокращал дозу иммунодепрессантов, и они обнаружили… что Сайлас вообще в них не нуждается: анализы крови и пробы ткани показали, что донорский костный мозг и иммунная система «превращали» Сайласа в донора. Можно сказать, что этот случай был не из разряда «реципиент против трансплантата», скорее трансплантат превращал реципиента в донора.

Док Джейн — так представили Иви терапевта Братства Черного Кинжала — была в шоке. Очевидно, ее опыт основывался на человеческой медицине, где подобная трансформация была беспрецедентной по своей сути.

С другой стороны, вампиры — принципиально иная раса.

— Я хочу остаться с тобой наедине, — улыбнулся Сайлас. — На месяц, не меньше.

— Я тоже на это рассчитываю.