Дорогая кузина

Инга окончательно возненавидела людей, ее учивших. Анатолий Анатольевич заявил, что подаст в суд и всех отправит за решетку.

В школе на эти пустые угрозы дружно засмеялись.

— Получили аттестат — и пусть катятся! Радоваться должны! — прокомментировала события классный руководитель. — Семья наглая, гонористая! Папашка без конца твердит о своем великом родственнике! А мы, наконец, отмучились. Скинули горб со спины.

Да, Анатолий Анатольевич часто похвалялся своим старшим братом. Его имя было известно всей стране, а сборники стихов лежали на прилавках любого магазина.

— Продажный мужчина! — посмеивалась мать.

Отцу это не нравилось, но он молчал, все прощая любимой Эленорочке.

Вадим Анатольевич давно уехал из родного Краснодара в Москву, стал популярным поэтом-песенником, и песни на его слова слушали и распевали все. Он получил огромную квартиру напротив Третьяковской галереи, в престижном Лаврушинском, исключительно писательском переулке, где жили одни гении, признанные при жизни. Он женился в Москве вторично и тоже очень давно.

— Сделал ноги от нас с матерью, — повторял его подросший сын Илья.

После переезда Охлыниных в Анапу Инга видела брата крайне редко, в основном летом, когда отец приглашал племянника погостить. Илья всегда приезжал охотно, как из-за самой морской перспективы, так и из-за бесплатного отдыха. Поэтический гений алименты платил скудные и редкие. Уверял, что еле-еле сводит концы с концами.

Тамара когда-то хотела подать на него в суд, а потом подумала, поняла, что ничего у столичной знаменитости, своего нашумевшего и увенчанного славой бывшего мужа ей не выбить, выйдет лишь позор, плюнула и махнула рукой. Да и сын не советовал, хотя был еще мал. Он отличался немалой рассудительностью.

— Проживем! — с юношеской бездумной уверенностью и категоричностью заявил Илья. — Еще унижаться перед ним! Подай, дорогой папенька, на пропитание! Словно подаяние просим! У него теперь своя жизнь, а у нас — своя. И они никогда больше не перепутаются.

— Ты хочешь сказать, что не собираешься встречаться с отцом? — испугалась Тамара.

— А зачем? — пожал плечами Илья. — Я уже с ним встречался в своем раннем детстве. Хорошо, что ничего не запомнил. По-моему, этого вполне достаточно.

— Но он сам может пригласить тебя к себе, — неуверенно предположила Тамара.

Илья выразительно хмыкнул:

— Фига! Не дождешься! Уж этого не будет никогда! Мам, тебе давно пора перевернуть по совету мудрых англичан ту страницу, где пишут о моем великом папашке. Пусть себе пробавляется своими популярными стишатами, а мы станем жить, как сумеем.

Тамара послушалась. Илью все привыкли слушать, несмотря на юный возраст. А Инга просто всегда смотрела ему в рот. После переезда она больше всего скучала по кузену. И радовалась, что отец, по какой-то неведомой ей причине, не отказался, в отличие от своего старшего брата, от Ильи и Тамары.

Однажды она случайно услышала странную фразу, брошенную отцом матери в разговоре:

— Илья — наш единственный наследник, единственный продолжатель наших рода и фамилии.

Мать грустно промолчала.

"Почему только Илья? А я?" — подумала Инга. И моментально нашла простое и очевидное объяснение: ведь он мужчина, а она выйдет замуж и сменит фамилию. Все понятно.

Улыбнулась и надолго забыла об услышанном.

8

Илья надумал обратиться в частное сыскное агентство. Ему посоветовали бюро Малышева. Навстречу Илье поднялся молодой здоровяк с хитрым и профессионально внимательным взглядом.

— Проблемы? — коротко спросил он.

Илья кивнул. Кто сюда приходит без них? Мрачно сел возле стола.

— Григорий Васильевич, — представился молодой бугай, хотя Илья уже знал его имя и отчество. — Кого будем искать, ловить и преследовать? Вашего соперника в бизнесе? Любовника жены? Убийцу?

— Последнее, — сказал Илья.

Слишком молод этот российский Шерлок Холмс, чересчур юн… На вид лет двадцать пять-двадцать семь. И уже свое частное сыскное бюро… Очевидно, пронырлив и удачлив. Офис просто шикарный.

— Вот, качаю из Интернета программы и базы данных, — кивнул владелец агентства на компьютер. — Но долго качаются. Начинаю скучать…

Он всегда начинал беседу с пустяков, незаметно присматриваясь к новому клиенту.

— Это да, — согласился Илья. — Зато сам работает, надо лишь время от времени на него посматривать. А за это время можно выкурить сигарету и выпить чашечку кофе.

Детектив широко, во весь рот улыбнулся:

— У меня такая уйма данных скачивается, что за это время можно выкурить целую пачку или выпить целый кофейник.

— Ты, Гришка, плохо кончишь! — часто повторяла, пророчествуя, мать. — За решеткой! Обязательно сядешь.

Гриша лишь посмеивался. Он выбрал себе дорогу еще в детстве. И лежала она отнюдь не за решетку, а в прекрасное и таинственное здание под тремя буквами КГБ. Гриша твердо решил крепко-накрепко повязать свою жизнь с поиском преступников и всякой нечисти.