Дорогая Лав, я тебя ненавижу

Толкнув дверь в библиотеку, я засовываю телефон в задний карман. Люсиль стоит за компьютером и копается в своей сумочке. Ее смена закончилась, и она уже готова убраться ко всем чертям.

Хорошо.

Мы обмениваемся любезностями, прежде чем она перечисляет мне все, что осталось сделать сегодня вечером. Я киваю, соглашаясь с ее списком, так отчаянно желая, чтобы она ушла, что мысленно отсчитываю секунды до того, как она выйдет за дверь.

Едва она оставляет меня, я начинаю изучать библиотеку, которая теперь совершенно безлюдна, за исключением меня, и ввожу свой код доступа в систему для поиска по каталогу. Я набираю название сборника стихов, и на экране появляется круг загрузки.

Давай же, ты, динозавр.

Пошевеливайся!

Три мучительные минуты спустя компьютер выдает мне то, что я хочу. Впервые с четверга я чувствую, что снова могу дышать. Как будто с моих плеч в одну секунду упала вся тяжесть мира.

Книга есть в наличии.

Ее вернули сегодня. Очевидно, после того, как я приходила ее искать. Но кто? Я продолжаю свое расследование, просматривая, кто брал книгу.

– Мистер Тейт? – произношу я вслух. Какого черта мой учитель по естественным наукам взял книгу стихов? Я замечаю, что вместе с ней он выбрал еще девять книг, и хмурюсь, глядя на дату.

Воскресенье.

Подождите, что?

Но библиотека была закрыта в воскресенье.

Должно быть, он договорился со школой, чтобы получить эти книги. Это единственное объяснение. Не раздумывая ни секунды дольше, я быстро иду к шестому проходу, чтобы взять книгу и, надеюсь, письмо для мисс Каллахан.

Пожалуйста, будь там.

Пожалуйста, будь там.

Пожалуйста, будь там.

Я готова разрыдаться от радости, когда вижу скомканный лист бумаги. Он все еще там. Та же стран…

Подождите.

Сначала я думаю, что мне все это мерещится.

Потом я вижу их. Каракули, слова, комментарии. Кто-то ответил мне. Что еще хуже, кто-то исправил меня.

«Теперь, прежде чем я продолжу свою тираду, я хотела бы извиниться (нет) за любую ошибку, допущенную в этом письме, которые* ты никогда не получишь».

Не могу поверить в то, что вижу. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Я говорю он, потому что почерк похож на мальчишеский.

А теперь он издевается над моим «именем».

Во-первых, мне не следовало подписывать это письмо. Я сделала это просто по привычке. Я выбрала Л, сокращение от Лав[6], навскидку. Можно сказать, что прозвище Любовь имеет для меня особое значение, которое этот придурок просто не способен понять.

Разве он не видел ту часть, где я разъясняю, что не буду исправлять свои ошибки? Нет, к черту это, разве он не видел, насколько уязвимой я была в том письме? В тот день с меня и так было достаточно, поэтому, естественно, этот придурок подумал про себя: «Ха, я должен добить эту незнакомку».

Только решив, что уже все видела, я переворачиваю листок и нахожу записку, написанную тем же почерком.

Что за херню я только что прочитала?

Кто может быть настолько большим засранцем?

Мистер Тейт?

В конце концов, он же брал книгу. Не может быть. Этот человек и мухи не обидит, не говоря уже о том, чтобы задеть чью-то самооценку, и почерк у него вполне понятный. У мистера Тейта всегда была убийственная головная боль, когда он читал мои тесты по естествознанию.

Это кто-то другой.

Кипя от злости, я швыряю сборник стихов на ближайший стол, разрываю письмо на тысячу кусочков и выбрасываю его в мусорную корзину. Затем я беру ручку и бумагу на стойке регистрации.

Я прекрасно понимаю, что засовывать еще одно письмо в книгу – пустая трата времени.

Практически нет шансов, что мой ответ когда-нибудь найдет тот же самый хулиган, но сейчас мне все равно.

Думаешь, ты видел меня злой, тролль?

Просто подожди.

Я начинаю продумывать маршрут побега с того момента, как отпираю входную дверь своего дома. Просто доберись до лестницы, пока она тебя не увидела. Ты можешь это сделать. Моя мама на кухне разговаривает с кем-то по телефону.

– Однозначно нет. Какая часть вам непонятна? Мы это уже обсуждали. Моя дочь сможет уехать из города тогда и только тогда, когда окончит школу. Ни днем ранее!

Я так понимаю, она спорит с Робертом, менеджером Эшли. В последнее время это часто случается. Мама закатывает истерику каждый раз, когда чувствует, что теряет контроль над своей драгоценной Эшли. Эш медленно ускользает от нее, и моя мама знает это.

Она чувствует, что этот миг приближается, подкрадываясь к ней все ближе с каждым днем. Надвигается момент, когда Эшли исполнится восемнадцать лет и она покинет ее. Мама больше не сможет удерживать Эшли словами: «Ты несовершеннолетняя и живешь под моей крышей». И я думаю – нет, я знаю, – она вложила столько сил в карьеру Эш и просто не представляет, что делать с собой, когда одаренная дочь покинет гнездо.