Дорогая Массимина

Сандра шагнула через порог и замерла. Расширившиеся глаза обежали черепки, осколки, землю и остановились на… Она стремительно метнулась обратно, но Моррис оказался проворнее. С неожиданной для самого себя силой он схватил упирающуюся Сандру за руку, втащил в комнату и яростно швырнул на пол. Голова с гулким стуком ударилась о каменные плитки, Сандра закричала. Объектив отлетел в сторону и замер, зацепившись за уродливую ногу Джакомо. Моррис ринулся к нему.

– Нет! – взвизгнула Сандра, приподнимаясь. Вместо того чтобы попробовать защититься, она схватилась за край коротенькой юбчонки, задравшейся почти до пупа, и попыталась натянуть ее на колени. Ее аристократическое, вытянуто-зубастое лицо побелело от неподдельного изумления. Словно все это он затеял лишь ради того, чтобы изнасиловать ее! Какое тщеславие!

Моррис прицельно ударил объективом по светло-пепельной голове.

– Нет! – снова завизжала Сандра, вскидывая руки.

Он ударил еще раз, теперь в висок, потом третий, четвертый, он бил снова и снова. В каждый удар он вкладывал всего себя, бил до изнеможения, до бессильной дрожи в мышцах. Внезапно хлынула кровь, темная, почти черная. Он дернулся было к подушке, но потом понял, что в этом нет нужды. Лицо Сандры выглядело абсолютно спокойным, зрачки съехали к уголкам глаз и застыли, окровавленные губы изогнулись в уродливой полуулыбке, обнажив осколки зубов. Моррис глубоко вздохнул, подошел к приоткрытой двери – господи, ведь кто угодно мог пройти мимо, – подобрал пакет, сунул в него объектив и вышел, захлопнув за собой дверь.

Кабина лифта по-прежнему находилась на этаже, похоже, после Сандры ее никто не вызывал. Моррис спустился в вестибюль, проскочил мимо стойки портье, как ему показалось, незамеченным и собрался было толкнуть дверь, но тут его пригвоздила к месту ужасная мысль. Газета… Он ведь оставил в номере «Арену». Боже правый! Он привалился к стене, щедро украшенной лепниной. Газета развернута на той самой странице…. Там, где черным по белому написано о похищении, словно специально для полиции. Надо вернуться.

Зачем же он это сделал? Зачем? Ведь самое время было выйти из игры и первым рейсом умотать в Англию.

Неужели ему так хотелось остаться с Массиминой? Ну нет…

Он посмотрел на часы, подождал бесконечные десять минут, чтобы наверняка убедиться, что никто не поднял тревогу. Видимо, на крики этой дряни ни один человек не обратил внимания. Возможно, они вовсе и не были такими уж громкими. Затем быстро двинулся через вестибюль. Девушка за стойкой хихикала в телефонную трубку, ничего не видя и не слыша вокруг. Лифт… Кабины внизу нет! Моррис увидел справа лестницу и заставил себя, сцепив зубы, преодолеть три лестничных пролета непринужденным, спокойным шагом. Он просто войдет в номер, возьмет с кровати «Арену», положит ее в пакет, протрет трюмо, шкаф, раз уж он вошел (и кран, обязательно кран!), а потом снова выйдет.

Но дверь оказалась заперта. На мгновение Морриса охватила паника. Он выронил пакет, схватился за ручку и налег на нее. Как же это он мог свалять такого дурака, как же он мог забыть, что у замка есть защелка! Ну почему он не забрал ключ? Выходит, он всего лишь бестолковый любитель, запутавшийся мальчишка, и если его теперь схватят, то ему уже не выкрутиться. Следовало во всем признаться Джакомо и выйти из игры с наименьшими потерями: отправить девчонку домой и вернуться в Англию. Или согласиться на групповуху и предложить Джакомо половину выкупа в обмен на молчание. Да эта свинья хрюкала бы от счастья, у мерзавца на роже было написано, что он мать родную продаст, лишь бы забраться девчонке в трусы. У него, у Морриса, есть хотя бы представления о порядочности.

Пока мысли эти вихрем проносились в голове, Моррис остервенело дергал дверную ручку; в чувство его привел скрип лифта. Он подхватил пакет, рванулся к лестнице и едва успел нырнуть за угол, как в коридоре показалась немолодая пара. Они остановились у соседней с номером Джакомо двери, смеясь и переговариваясь по-немецки. Моррис осторожно высунул голову, выжидая момент, когда можно будет снова наброситься на дверь (надо бы попробовать вскрыть замок), но парочка страстно обнималась, прислонившись к стене, – и это несмотря на свой почти преклонный возраст!