Дорогая Мэгги

– Я могу потерять намного больше, – сказала Мэгги. – Доктор Дэн прислал мне еще одно сообщение на голосовую почту. Он присылает мне письма. Он преследует меня так же, как преследовал Лолу, и если они не смогут его поймать… Рэйчел, у меня маленький сынишка. Я не могу вынести даже мысли о том, что с ним будет, если этот маньяк схватит меня.

– Так ты им скажешь? – требовательно спросила Рэйчел. – Ты скажешь им, кто я?

– Нет. Я не могу этого сделать. Я дала тебе слово и могу только надеяться, что ты мне поможешь. На кону человеческие жизни, включая мою собственную.

Рэйчел вздохнула:

– Если бы я считала, что эти письма действительно могут спасти чью-то жизнь, я бы сделала все возможное. Поверь мне, Мэгги. Но они никого не спасут.

– Позволь судить об этом полиции.

– Я не могу допустить, чтобы из-за меня полиция подала в суд на редакцию.

– Тогда найди способ снять с писем копии и отправь мне факсом. Я передам их полиции и не стану говорить, через кого получила. Тогда никто не сможет обвинить тебя или редакцию.

Рэйчел помолчала.

Мэгги молила Бога, чтобы та наконец согласилась.

– Посмотрю, что я смогу сделать, – в конце концов ответила Рэйчел и повесила трубку.

Несколько минут Мэгги сидела, уставившись на телефон. Она собралась было позвонить детективу Мендесу и сообщить, что добилась некоторого успеха, но потом отказалась от этой мысли. Она не могла гарантировать, что Рэйчел действительно достанет письма. Много что могло пойти не так. А вдруг она их просто не найдет? Или не сможет улучить момент, чтобы сделать копии? А если она передумает? Если, если, если! Казалось, эти «если» сейчас цепляются ко всему в ее жизни. Что, если полиция плохо присматривает за ее домом и доктор Дэн сможет проникнуть внутрь?

Что, если Ник ее не любит?

Прикусив губу, Мэгги повернулась к компьютеру. Настало время заняться вторым делом, которого она страшилась, – Джоном. Что бы Ник к ней ни чувствовал, совесть требовала от Мэгги рассказать Джону, что у нее есть мужчина, но она не знала, как это сделать. В прошлый раз, когда они «разговаривали», она сказала, что Ник – гей. Непросто будет объяснить, как он стал ее любовником.

Мэгги щелкнула по иконке с карандашом и начала печатать:

Привет, Джон!

Твой подарок вчера пришел, но я не смогла его открыть. Не хочу, чтобы твой милый жест заставил меня почувствовать себя виноватой еще больше. За последние двадцать четыре часа моя любовная жизнь коренным образом изменилась. Я должна была это предвидеть и подготовить тебя, но не хотела признаваться даже самой себе, что у меня есть еще кто-то. Помнишь моего жильца, которого я упоминала? И которого назвала геем? Ну, так вот он на самом деле оказался совсем не геем, и мы стали…

Что она такое говорит? Это несерьезно. Ник не давал ей никаких обещаний.

…с ним близки. Мне очень жаль. Мне в тебе очень многое нравится. Ты кажешься мне добрым, преданным и умным. Мне кажется, я могла бы влюбиться в тебя, если бы не этот парень… Извини. Я пришлю тебе подарок нераспечатанным. Может быть, тебе удастся вернуть его в магазин и получить деньги обратно. Если же нет, я буду рада возместить их тебе.

Я пойму, если больше не получу от тебя ответа. Знай, что я желаю тебе успеха во всех твоих делах.

С любовью, Мэгги.

Мэгги перечитала письмо, качая головой. Оно казалось ей просто ужасным, но она не знала, как написать лучше. Она любит Ника, и это по кривой не объедешь.

Она зажмурилась и отправила сообщение.

«Мне кажется, я могла бы влюбиться в тебя, если бы не этот парень…»

Сидя в одиночестве в своей квартире, Ник скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, думая о письме Мэгги Джону. Он сам и есть «этот парень». Значит ли это, что Мэгги влюбилась в ту его версию, что была из плоти и крови?