Дорогая Венди

Обида вновь вскипает и мгновенно вытесняет страх. Мужчины пожимают руки – такой культурный жест, и никто не смотрит на неё, будто она не любимая сестрёнка и не пациентка, а просто предмет договора. И всё это время Джон продолжает держать её за руку. Она резко вырывается, делает шаг в сторону.

– Я и сама отлично могу идти – Она вновь пытается задеть брата. Ещё одна мелкая гадость.

Все трое наблюдают за ней, будто она обратится в птичку и улетит.

Венди гордо вскидывает голову и ни на кого не глядит. Она даже не прощается. Пусть это тоже останется на совести Джона. Больше не задерживаясь, она идёт за доктором Харрингтоном к дверям лечебницы Святой Бернадетты. Если такова её участь, она войдёт в эти двери сама, её не будут вести или тащить. Каблуки чётко стучат по щебню – ноги дрожат под юбкой, но она не сдаётся и не позволяет себе идти медленнее.

– Венди! – За спиной слышатся шаги Джона.

Она идёт ещё увереннее, ещё быстрее. Она не оглядывается и не останавливается, а позади доктор Харрингтон увещевает её брата мягким тоном человека, привыкшего успокаивать пациентов:

– Может быть, так даже лучше, мистер Дарлинг. Ваша сестра в надёжных руках. Когда она освоится, вы сможете её навестить, конечно.

Подразумевается, что Венди станет более послушной. В голосе доктора Харрингтона нет ни тени сомнения: он её вылечит.

Плечи опускаются сами собой. Слова доктора задевают её и смыслом, и тоном, проникают в самое нутро. Хочется наброситься на него, молотить по груди, по плечам, но она удерживает руки вдоль тела. Она и так разбила слишком много чашек и тарелок, пока ругалась с Майклом и Джоном. Хоть раз надо бы держать себя в узде.

– Мисс Дарлинг, – доктор Харрингтон догоняет её, Джеймисон следует за ним, как тень. Венди не оборачивается поглядеть, остался ли Джон на дорожке, – позвольте показать вашу палату.

Звучит, будто она гостья и может уйти, когда пожелает.

– Я думаю, вам здесь очень понравится. У нас замечательные сотрудники и весьма благоприятные условия. Всё ради того, чтобы вы поправились.

Венди открывает рот, но не издаёт ни звука. Пока доктор говорил, они уже дошли до конца дорожки и поднялись по ступенькам. Дверь перед ними. Доктор Харрингтон берёт её за руку. Джеймисон держится позади него. Даже если она сможет вырваться, тут некуда бежать.

– Сюда.

Она шла гордо и уверенно – и пришла прямо в ловушку, которая вот-вот захлопнется. Слишком поздно. Ещё шаг, и она за порогом. Сам воздух здесь другой: тяжёлый, спёртый. Неба не хватает так сильно, что трудно дышать. Венди и не подозревала, как её успокаивает бескрайняя синь над головой.

Она бросает взгляд на потолок, выложенный жестяными рельефными плитами, с люстрой посредине. На полу лежат дорогие пёстрые ковры, красивые, но потёртые. Ещё несколько шагов – и взгляду открывается высокий холл. Изогнутые лестницы по обе стороны выходят на круговую галерею с видом на первый этаж. Витражное окно пропускает свет, но Венди видит, что наружу из него не выглянуть. Здесь всё такое: закрытое, безопасное, фальшивое.

Доктор Харрингтон проводит её мимо регистратуры, даже не взглянув на сидящую там женщину в сестринской форме. Та тоже не обращает на них внимания, и Венди пробирает дрожь от такого равнодушия. Она просто часть рутины, всего лишь ещё одна пациентка – сколько их прошло сквозь эти двери, потому что их семьи решили от них избавиться – или ещё хуже, потому что они на самом деле больны. Но разве тут они вылечатся?

Венди оглядывается, но доктор Харрингтон ускоряет шаг и ведёт её сначала через комнату отдыха с большими окнами, смотрящими в сад, затем через комнату поменьше, где сидят две сестры, давая отдых ногам. Поворачивают за угол. Тут воздух снова меняется, это сразу чувствуется: они покидают часть, принадлежащую старому поместью, и входят в новое, недавно пристроенное крыло.

Страх вновь впивается в неё и в этот раз не собирается отпускать. Коридор перед ней пустой и негостеприимный и даже не пытается замаскировать свою суть. Это уже не загородный дом, куда приезжают, чтобы отдохнуть и поправиться. Это тюрьма, в которой людей запирают в камеры. Здесь кричат – но никто не отвечает.

Вдоль коридора – двери с маленькими стеклянными окошками. Поворот за поворотом по блестящей чёрно-белой плитке. Голова кружится, мысли путаются. Она проходит мимо широких распахнутых дверей, ведущих в оборудованные лечебные кабинеты. Здание так огромно, что она не может представить его себе целиком.

– Доктор Харрингтон, прошу вас… – голос Венди срывается, ей плохо, но она не признаётся себе в этом. Само место давит на неё, воздуха не хватает.

Вдруг она останавливается как вкопанная, несмотря на то что доктор Харрингтон тянет её за руку. Навстречу, опустив голову, идёт девушка с длинными тёмными волосами, но Венди не может толком разглядеть лица. Но зрелище и без того бьёт под дых, и она чуть не кричит вслух: Тигровая Лилия!