Дорогая Венди

Венди и сейчас во всех подробностях помнит простодушный взгляд Питера в ту ночь, когда они встретились впервые. Помнит, как он держал тень, свисающую вниз, словно шкуру какого-то животного, как лицо светилось надеждой, когда он просил пришить тень. Она забрала её – на ощупь она напоминала дорогой прохладный шёлк – как будто в этом не было ничего удивительного. Мальчик может оторваться от своей тени, а девочка может пришить её обратно, что тут такого.

Тогда всё это вовсе не казалось чем-то необычным. Даже когда при первом проколе Питер взвизгнул, будто его ткнули раскалённой кочергой. Потом он ходил такой весь важный и напыщенный, будто это он всё сделал, а Венди ничем и не помогала. Она с этим соглашалась.

Пока они прилетели в Неверленд, пришитая тень истрепалась и истаяла, увяла, как срезанная роза. Они приземлились на пляж, залитый ослепительным полуденным солнцем, и Питер стоял, уперев руки в бока, как сломанный указатель солнечных часов. Потерянные Мальчики столпились вокруг, чтобы встретить Дарлингов, и за каждым по белому песку тянулась резкая полоска тени. Только у Питера такой не было.

Следовало обратить внимание ещё тогда, но Венди видела перед собой только большие приключения и мальчика, который обещал ей, что научит летать.

Она опускается на колени и вытаскивает из-под кровати коробку со швейными принадлежностями: иголки, булавки, катушки ниток. Прекрасные удобные ножнички. Может, шитьё и не такое уж великое умение, но Венди умеет шить. В Неверленде все эти вещи смогут поддержать её и успокоить, напомнить о доме, который остался за спиной, и о том, чего стоило первое посещение острова.

Венди закрывает глаза, опускает руки на колени и медленно выдыхает. Связь с Питером никуда не делась, она внутри, глубоко под кожей, хочет Венди того или нет. Долгие годы она пыталась заслониться от него, и ничего не вышло. Теперь она цепляется за эту связь, как за нитку, которой они привязаны друг к другу. Он не спрячется; по этой нити можно пройти до самого Неверленда.

Раз пригласили – всегда рады. Так ведь?

2. Никогда-никогда

Тихий-тихий звук: так шумит бегущая вода или набирающий силу ветер. Она поворачивает голову на звук – глаза, оказывается, закрыты. Она что, спала? Что-то снилось? Снилось, будто она падает. Нет. Летит.

Пахнет зеленью. Напоминает Кенсингтонские сады. Когда она была совсем маленькой, они гуляли там с родителями, а теперь она выросла, но отец всё ещё ходит с ней туда время от времени, и они ищут листья, цветы и насекомых в коллекцию. Больше всего ей нравится тот пруд с большими бело-золотыми рыбами, которые подплывают к самой поверхности и хватают хлебные крошки, сверкая хвостами и разевая круглые рты.

Мысли плавно текут, такие же тяжёлые, как её веки, и в то же время лёгкие. Она как раз была в саду, да? Или она и теперь там, тянется потрогать пухлыми пальчиками одну из этих бело-золотых рыб. Нет, всё не так. Это случилось много лет назад. В четыре года она решила поймать рыбку, чтобы показать папе, но мама схватила её за руку и категорично сказала: «Нельзя!»

– Никогда не тянись вот так к воде…, а не то можешь упасть. Это очень важное правило, такое же важное, как то, что нельзя никуда ходить с незнакомыми людьми, и то, что ты должна всегда быть у нас на виду. Понятно?

Она уже не маленькая и не глупая, такие объяснения больше не нужны. Вот только она больше не у мамы на виду, и кое-что ещё не в порядке. В памяти гудит провал на том месте, где хранилось её имя. Если хорошенько постараться, можно вспомнить, как мамины губы складываются в это слово, но звука нет. Только…! Как можно забыть собственное имя?

Конечно, она его знает, просто что-то загораживает его в памяти. Можно попробовать вспомнить самостоятельно, и она разлепляет склеившиеся губы, но произносит только: «Мама!»

Глаза резко открываются, раздирая ресницы. Тот мальчишка! Он взял её за руку, и они окунулись в небо. Она вздрагивает, будто снова куда-то падает, но верёвка поперек груди и в ногах крепко держит на месте. Эта верёвка тяжёлая, влажная, пахнет солью и водорослями – вот что пахло прудом с рыбами.

Сесть не выходит – руки и ноги не слушаются, только бесполезно болтаются и не помогают скинуть верёвку. Она заболела? Поэтому такая слабая? Может, тот мальчик в окне просто привиделся от жара?..

Тихо. Надо успокоиться и решать проблемы по порядку. Внимательно осмотреться. Вот что сделал бы на её месте хороший учёный, такой, каким она собирается когда-нибудь стать. Это она помнит, даже если забыла собственное имя. Она глубоко вдыхает и сосредотачивается на том, что может выяснить из положения лёжа.

Поверхность под ней влажная и необычно прогибается под телом. Точно не спальня. Тут нет никаких её вещей – ни глобуса, который папа подарил на последний день рождения, ни лупы, с помощью которой можно разглядывать мельчайшие чешуйки на крыльях бабочек и жилки на листьях.

Мама предупреждала, что нельзя уходить с незнакомцами, но она и не уходила. Так получилось. Грудь сжимает так, что трудно дышать, и она вот-вот расплачется.