Дорогами алхимии (СИ)

— А Греков?

— Что Греков?

— Он тоже не любил мою мать? Потому что он сейчас эту нелюбовь перенес на меня, как мне кажется.

— Вот ведь мстительная сволочь, — проворчал дядя Володя. — Мог бы уже и забыть за давностью лет. Боюсь, я опять тебя расстрою. Твой отец заключил с Шелагиными договор на поставку того, чего мы не производили, не производим и не собирались производить. Возможно, планировал стать посредником между княжеской семьей и кем-то в ней нерукопожатным. Где он собирался взять товар и собирался ли брать вообще, теперь не узнаешь. Он взял полную предоплату с Шелагиных, о чем мы узнали, только когда сроки уже подошли к концу. Неустойки мы выплатили полностью, и у самых Шелагиных претензий не было, но Греков остался в уверенности, что мы пытались зажать деньги, используя в качестве предлога смерть родственников. Это не так, поскольку о договоре мы не знали и в бумагах твоего отца он не нашелся. Строго говоря, он нигде не нашелся, была только копия Шелагиных.

— Договор точно был?

— Заверен был по всем правилам, — обтекаемо ответил дядя Володя. — Наша печать тоже присутствовала. Если ты не в курсе, то у твоего отца было право подписи и печать из сейфа он мог брать по необходимости.

— То есть ты считаешь этот договор настоящим?

— Указанная в нем сумма переводилась на счет Вьюгиных, — неохотно сказал дядя Володя, — и снималась наличными твоим отцом. Это подтверждает существование договора.

— Это подтверждает только то, что некоторая сумма была переведена, — заметил я. — Но не подтверждает за что. Я правильно понимаю, что номер договора не был указан и у вас остались сомнения?

— Правильно понимаешь. Не был указан номер договора, просто переведены деньги. Но в расчете между родами так бывает.

Дядя Володя говорил уже совсем неохотно. Было заметно, что тема ему неприятна и он хотел бы ее поскорее свернуть. Так что после дежурных расспросов о здоровье, мы распрощались, а я пересказал все, что услышал, второму дяде, потому что включать громкую связь фактически в лагере Шелагиных было не слишком умно — мало ли кто может услышать.

— Не знал об этом, — дядя задумчиво размешивал уже вторую порцию растворимого кофе. — Но я в денежные дела особо не лез. Возможно, именно это позволило мне сохранить хорошие воспоминания о твоем отце? Не могу я его представить жуликом.

— Может, все же имеет смысл пообщаться с Федоровыми?

— Не думаю. Если Женька действительно воровал и таскал им, они тебе это не расскажут.

— Я не собираюсь безоговорочно верить всему, что они расскажут.

— Даже не знаю. — Олег отхлебнул кофе и поморщился. То ли напиток был ему настолько неприятен, то ли тема. — Не думаю, что стоит ворошить столь давнее прошлое. Что касается причины, по которой они на тебя вышли, — это желание получить деньги. В этом я с Вовкой согласен.

Пожалуй, единственное место, где могла быть нужная информация, — княжеские архивы. Еще что-то можно было почерпнуть из расследований смерти моих родителей и любовницы отца. Но доступа к этим делам у меня нет, и официально их фиг получишь. Поэтому прокачиваю дальше ДРД и пробую залезть самостоятельно. Что касается Федоровых… Схожу с Александром, если тот еще раз подойдет. Хотя бы узнаю, что они от меня хотели. Правда, если честно узнавать, что-то про отца с каждым новым всплывающим фактом хотелось все меньше и меньше. В этом отношении у Олега правильный подход: к чему портить воспоминания о человеке, которого уже давно нет?

Один из артефактов требовательно запищал, и дядя зарысил к нему, не выпуская чашки из рук — даже дерьмовый кофе должен быть выпит горячим. Я ради интереса пошел за ним, потому что так артефакт мог среагировать только на что-то новое: камни и плитка уже звуковыми сигналами не отмечались.

Обнаружился браслет-змейка — совсем такой, каким выглядел Песец до активации. Дядя взял его в руки, задумчиво покрутил, обнаружил, что застежка неисправна и зафиксировала навечно рот змейки открытым, и спросил:

— Илья?..

«Я уже говорил, что это только форма», — обиженно прогундел Песец.

— Второго такого не будет, — перевел я его фразу дяде.

— Ну и ладно, он все равно сломанный, — мрачно сказал дядя и принялся описывать.

Я же взялся за извлеченные плитки и строительные камни — все параметры снимались с артефактов, мне оставалось их только внести в форму и оттащить добытое из земли во временный склад. Я как раз оттаскивал последний очищенный камень, когда артефакт опять запищал. В этот раз из-под земли проявлялся не очередной браслет, а вполне себе целый скелет, причем прекрасной сохранности, выглядящий новым и отполированным. Я пригляделся.

«Почему у него кости соединены металлическими шарнирами?»

«Потому что это не кости, а усиленный заклинанием пластик. Тебе понятие „Учебное пособие“ что-нибудь говорит?»

— Кажется, мы откопали кабинет биологии… — сообщил я дяде.

— Почему биологии? — спросил не он, а подошедший неслышно Шелагин.

Все-таки двигался он как настоящий диверсант, есть чему поучиться. И стоит озаботиться сигнальным контуром, чтобы нас нельзя было застать врасплох.