Дорогами предназначения (СИ)

  Он не видел её целый месяц. Долгий, мучительный месяц Макс не видел Анну и не знал, что с ней. Нет, разумеется, Рин по секрету рассказал, что волшебницы вместе с Оракулом сбежали из Тары и окопались в Чарра-Селенит, что всё это время возле долины по очереди дежурили две группы меченых и что все затаились, выжидая, у кого первым не выдержат нервы: Странницы безвылазно сидели в своём убежище, Круг уже которую неделю судил-рядил, настороженно поглядывая на конкурентов и не предпринимая никаких действий, энены гордо делали вид, будто их эта история вообще не касается, и надеялись вернуть пророчицу тишком. Макс понимал, что ни той, ни другой стороне не хотелось становиться зачинщиком конфликта - если таковой всё-таки будет иметь место, то волшебницам придется идти до конца, несмотря на возможные последствия вроде кровопролитного сражения, а энены хорошо если отделаются серьезной реорганизацией. В любом случае их сообщество уже не сможет и дальше существовать в прежнем виде.

  В какой-то степени Макс чувствовал вину за свою роль в происходящем - ведь доложи он о местонахождении Киры сразу и всё потекло бы по-старому. Скорее всего, энены забрали бы Оракула тихо и без свидетелей, и никто из волшебниц так и не узнал бы, кем была их случайная подопечная и откуда взялась. Не всплыла бы связь прорицательницы с эненами в целом и с Максом в частности... и ничего не изменилось бы. Но молодой человек поддался на уговоры Киры, промолчал и, когда вечером в день бегства волшебниц его и Рина срочно вызвали из прочёсываемой ими Веры в Сидхе, даже не заподозрил неладного. Только удивился, обнаружив, что в кабинет Ромуса его будут сопровождать два меченых. В обители катесса уже собрались все Старшие и лишь тогда, по выражению их лиц, Макс сообразил, что им всё известно. Убедившись, что энен действительно предал тех, кого обязан был считать единственной семьей, Старшие велели заключить его под стражу и сопроводить в северную башню, из камер которой невозможно было телепортироваться. В тот день парень узнал, что Странницы исчезли из Тары, прихватив с собой Оракула, хотя и не понял, как эта информация успела дойти до эненов. Обо всём остальном чуть позже поведал Рин. Кроме напарника, Макса никто не навещал, только раз в неделю один из помощников приносил воду и еду да Ромус заглянул. Долго качал пепельноволосой головой, сетовал на тему "Ну что же ты так..." и наконец удалился, не сказав, какая участь ожидает предателя. Рин этого тоже не знал, Старшие молчали, остальные намекали на тлетворное влияние ведьм и выдвигали самые разные версии - от изгнания до страшной прилюдной казни. Молодой человек же почти не размышлял о собственном туманном будущем, предпочитая мучительное пережевывание прошлого и иногда погружаясь в греющие душу воспоминания о редких минутах счастья с Анной.

  Если подумать, сейчас девушка находилась не так уж далеко от него, но в одиночестве тесной камеры с зарешеченным окошком Макс особенно остро ощущал, насколько огромна разделяющая их пропасть. У их любви, тайной, запретной, манящей, будущего не было, нет и уже не будет. Он сам отказался даже от тех крох, что даровали им боги. Вряд ли ему позволят увидеть её хотя бы издалека, не говоря уже о прощании. И ведь уступая Кире, парень ни на мгновение не задумался о том, как укрывательство Оракула отразится на его отношениях с Анной.

  "Какой прок от высшего предназначения, если в один день становится невозможным и оно, и то, что выходило за его рамки? О каких высших целях может идти речь, если однажды ты просыпаешься и осознаешь, что сначала рухнули твои благие устремления, а затем превратилось в обломки то, что эти самые устремления подкосило? Есть ли в подобных стечениях обстоятельств смысл вообще? Или на самом деле нет никакого предначертания, а всё происходящее - лишь случайный набор человеческих ошибок?"

  Ещё месяц назад Макс искренне не понимал, как высшее предназначение, исключающее простые человеческие радости, может включать в себя любовь и не является ли такая любовь личным отступлением от правил, своего рода предательством высоких целей? Теперь же ему казалось, что смысла нет нигде и ни в чем - ни в служении светлым идеалам, ни в запретных чувствах. А может, предназначение было и есть, просто это он, Макс, свернул не туда, и одна ошибка неизбежно повлекла за собой остальные? Но как тогда быть с любовью? Неужели то прекрасное, что зародилось между ним и Анной, глупо и бессмысленно? Разве истинная любовь - не дар богов? Или в их случае любовь не награда, а наказание?

  Глухо лязгнул отираемый замок, массивная чёрная дверь открылась, и в камеру заглянул Рин.

  - Старший Ромус велел привести тебя к нему.

  - Зачем? - устало спросил Макс.

  Напарник пожал плечами.

  - Мне он об этом не сообщил.

  Молодой человек встал с узкой лежанки, подошел к застывшему на пороге Рину. Тот протянул тускло мерцающий серебряный браслет.

  - Таковы правила, - напомнил напарник.