Дорогами войны, 1941–1945

Солдаты поняли его с полуслова, и с удвоенной энергией начали копать себе жилье. Выкопав горизонтальную нору, начинали углублять и расширять жилье, хотя бы для четырех человек. Часа через два в снегу были выкопаны несколько таких жилищ, в которых разместился весь взвод по два-четыре человека. Остальные взводы, кто трезво оценил жилища топовзвода, последовали их примеру и стали соседями по оврагу. Более консервативно настроенные упорно продолжали всю ночь долбить мерзлую землю и строить землянки. Отдохнув в своем «чуме» часа два, Коробков получил приказание выдвинуться вперед, выбрать место и устроить наблюдательный пункт, а днем вести наблюдение. Коробков взял с собой двух разведчиков и двух телефонистов с катушками. Причем предупредил солдат, что они будут лишены возможности погреться, весь день придется сидеть на снегу, поэтому надо, чтобы взяли, у кого есть, одеяло или лишние фуфайки.

Выбрав место удачное, насколько позволяла ночная видимость, приступили к постройке снежной стенки. Снежная стенка, сливаясь с общим белым фоном, укрывала от глаз противника. Но сидеть за снежной стенкой без движения оказалось почти невозможно. На плечах одеяла, однако ноги в сапогах онемели, пальцы ног и рук отказывались повиноваться. Пришлось опять изобретать: одеяла резали вдоль на две части, получались две громадные портянки. Этими портянками обматывали ноги поверх сапог, закрепляя портянки телефонным проводом, и ноги согревались. С наступлением темноты сменились, сняли свои портянки и побежали отдыхать.

В снежном городке бойцы устроились с комфортом, даже подогрели сменившимся суп на спиртовой горелке. Коробков выпил свои пятьдесят граммов спирта, поел супа, завернул ноги все в те же портянки из одеял и даже поспал. А вот те, кто пренебрег «волчьими норами», продолжали копать землянки, изнуряя себя и подчиненных. Свое строительство им так и не удалось довести до конца: через три дня произошла смена боевых порядков. Эти смены выматывали силы: всю зиму полк менял боевые порядки. Только к весне оборона стабилизировалась. Штаб полка располагался в селе, штабная батарея – в двух километрах от села, в балке. Жили в хорошо оборудованных землянках, а оборудованный НП полка находился в трех километрах от штабной батареи, на кургане. Там теперь бессменно находился командир топовзвода Коробков.

14 февраля 1942 года произошли первые фронтовые присвоения званий: Коробкову присвоено звание младшего лейтенанта, Пригарину – младшего политрука. ПНШ-2 Желнин стал старшим лейтенантом. Малютина и Попова направили на курсы младших лейтенантов.

Вскоре была намечена какая-то операция – то ли удар по противнику, то ли крупная разведка боем. Командир полка вызвал младшего лейтенанта Коробкова к себе на квартиру. Коробков верхом на коне отправился в село. В квартире у полковника был также командир дивизии. Начал разговор командир полка:

– К шести ноль-ноль завтра на хорошо известной вам высоте плюс два должен быть выстроен НП для командира дивизии и для меня. Все работы будут выполнены дивизионными саперами, вам же приказываю доставить туда к полуночи нужное количество леса.

– Откуда доставить?

– А это уж ваше дело: откуда хотите!

Коробков опешил: село степное, в окрестностях нет ни единого деревца, а тут надо добыть за несколько часов не одну подводу леса…

– Езжайте в батарею, засветло приготовьте подводы, а с наступлением темноты повезете.

Полковник сказал «повезете» так, будто лес надо только погрузить.

– Я приказал командиру батареи выделить в ваше распоряжение сколько потребуется красноармейцев.

– Только, младший лейтенант, имейте в виду: за доставку леса вы отвечаете головой, – заговорил доселе молчавший командир дивизии.

– Да нет, до этого не дойдет: он лес привезет, в этом сомнения нет. Идите! – завершил напутствие полковник Сивак.

«Где же добывать этот лес? – думал Коробков, садясь в седло. – Надо проехать по селу, не лежит ли где готовый лес».

Село было с единственной улицей, всего дворов 15– 20. Коробков проехал туда и обратно, заглядывая в каждый двор. Готового леса нигде не было, но внимание его привлекла строящаяся в одном дворе конюшня или коровник. У коровника возведены были стропила, и в таком состоянии его, видимо, и застала война. «Накатник подходящий», – подумал Коробков и крупной рысью пустил лошадь, направляясь в батарею.

Поздно ночью ко двору подъехали три подводы и подошло более взвода красноармейцев. Коробков приказал им:

– Шесть человек наверх, разбирайте стропила, снимайте перекрытия, разбирайте стены! Остальным принимать лес, грузить на подводу. Работайте молча, без лишнего стука. Приступайте!