Дороги

Вакцы работали быстро. Когда забор был установлен, они принялись за сооружение навесов, открытых с одной стороны полупалаток из разборных металлических конструкций и плотной ткани. Не успели они ещё этого закончить, как в лагерь начали поступать основные массы эвакуируемых. Я готов был представить, что выглядеть они будут жалко, но всё же не мог предполагать, что настолько. Измождённые, полуодетые, бледные. Так в моём представлении могли выглядеть только заключённые. Но они и были заключёнными той самой системы, которую представлял собою Вак. Похоже, что большинство из них вообще никогда не были под открытым небом и в первый раз видели настоящее солнце. Немного лучше выглядели дети, особенно те, что поменьше, ещё очевидно не прошедшие отбора и отсева. Но все они: и дети, и женщины, и мужчины казались какими-то отстранёнными от реальности. Но в то же время ни в ком не было ни испуга, ни злости, одна только готовая на всё покорность. Я подумал, что вызванным с Латы психологам придётся серьёзно и долго работать, чтобы сделать их всех полноценными людьми, если это вообще окажется возможным.

Эвакуация прошла организованно, даже очень организованно. Всего из-под земли вышли сорок две с небольшим тысячи человек, и в лагере стало довольно тесно. Но в это время меня вызвали на катер. Яс с Латы просил связи.

– Санкция совета одиннадцати получена, - он продемонстрировал мне внушительного вида бумагу, украшенную печатями и подписями, - какие ещё препятствия?

– Препятствий нет, Яс, но есть пожелания.

Я изложил ему то, что увидел за последние часы и сказал о том, что нам может потребоваться ещё.

– Согласен, Вик, полностью согласен, но это мы уже предусмотрели, но беспокойся. Через шесть часов "Игла" встанет на базу СК под погрузку. А максимум через тридцать шесть часов будем у вас.

– Ты по-прежнему хочешь лично прибыть сюда?

– Кому же ещё командовать в твоё и всех вас отсутствие, как не мне.

– Хорошо, будем ждать, но до этого побеседуем ещё не раз.

– Обязательно, как без этого.

– Видимо, никак, конец связи.

Рив по-прежнему был мрачен. Он внимательно всматривался в экраны, на которых помимо обзорной картинки были ещё и изображения, передаваемые со шлемов бойцов. Он был явно напряжён, даже, по моему мнению, чрезмерно.

– Рив, не желаешь прогуляться. По-моему сейчас здесь двоих многовато. Рель и один справится.

– Командир, я не прекращаю ожидать какого-нибудь подвоха… У Реля нет моего опыта общения с вакцами… Можешь взять Реля, я подежурю один. Когда намереваешься произвести замену катеров?

– Не намереваюсь, второй полностью исправен, а у этого, сам знаешь, гляделок не хватает. Но вот бойцов поменять следует… Часа через два-три.

– Понятно. Сам полетишь?

– Могу и тебе доверить.

Рэй кивнул в знак согласия. Рель же после слов Рива о том, что я мог бы его взять, явно оживился:

– Возьмёшь меня?

– Пойдём.

Рель буквально взвился с места.

– Форма - полная боевая.

Рель ничего не возразил. Бронекостюм и так был на нём. Он надел шлем и перчатки, застегнул костюм и привёл в порядок, а так же пристегнул к креплениям на бедре метатель, а к предплечью нож:

– Готов.

– Итак, от меня не удаляться более чем на сто метров. Понятно, рядовой?

– Так точно, командир.

– Тогда идём.

– Погодите, - остановил нас Рив, - командир, посмотри, что они делают.

Вакцы строили всех людей в шеренги, всех без исключения.

– Строятся.

– Это-то я и сам вижу, но вот для чего?

– Придётся выяснять самому. Рив, дай полковнику команду быть готовым к осложнениям. Я побежал.

– Может на катере?

– Нет, не будешь же его прямо на головы сажать.

Рель увязался за мной. Я вовремя не приказал ему остаться. Могло случиться всякое, но на этот раз тревожных предчувствий у меня не было никаких. Вовсю пользуясь возможностями костюмов, мы уже через пять минут были в лагере. К этому времени построены были абсолютно все, включая младенцев (на руках у других) и раненых (поддерживаемых другими). Даже в оцеплении не осталось никого, только маячили немного поодаль фигуры наших бойцов в бронекостюмах.

Едва я оказался перед этим строем, как все вакцы практически одновременно опустились на колени. И тут же, в одном порыве и почти что одним голосом было произнесено:

– Пришедший с чужих звёзд, но не ставший нам чужим, освободивший нас и не пожелавший нам гибели, прими нашу присягу и стань нашим Повелителем.

Я был этим буквально ошарашен и не успел ничего сказать, ничего возразить, а моё молчание было истолковано как согласие.

– Я, - после этого каждый назвал своё имя, - отдаю моему Повелителю всё, что было у меня, всё, что у меня есть и всё, что у меня будет. Жизнь свою, пользу от жизни своей, смерть свою и пользу от смерти своей. Верность свою и любовь свою. И не требую от Повелителя моего взамен ничего. И да будет клятва моя нерушима, пока светит солнце и чужие звёзды.