Дороги. Часть вторая

– Арнис... пойми, – неожиданно мягко сказал он, – сагоны не с Богом. Они отвергли Бога. Вспомни только историю Кьюрин... вспомни! Что удержало ее? А что удержало Ильгет – почему она смогла выдержать то, что выдержать невозможно? Блоки все эти... мы же знаем, что это ерунда. Бог и только Бог нас спасает все время. А сагоны – они даже понять этого не могут. Ну что нас удерживает, почему 700 лет мы можем сопротивляться такой превосходящей силе и надеемся уцелеть и дальше? Что – если не чудо? Когда сагоны говорят о Боге... ты попробуй эти случаи просмотреть. Я тебе скажу заранее, что ты увидишь... Они либо говорят о безличном Начале, сотворившем мир – то есть как бы и не Бог, а так, Идея какая-то. Либо говорят со страхом о ком-то, кто внушает им ужас – но они не знают, кто это, и не понимают. Хотя и витают в духовных сферах. Поэтому выбор у тебя – не Церковь и сагоны, а Бог и сагоны...

– Я, конечно, займусь этим, – с трудом сказал Арнис, – ты прав, я просмотрю эти случаи... их не так много. Но почему ты говоришь с такой уверенностью? А может, это мы неправильно понимаем Бога?

– Да потому что... Потому что я сам в молодости стоял перед таким выбором. И я говорил об этом с сагоном, – неожиданно сказал Дэцин.

Он помолчал и добавил.

– После этого я крестился. Спаси тебя Господь, Арнис!

Глава 19. О любви.

Кончилось лето, и как-то быстро миновала осень с шуршащим золотом сухолиственных груд. «Белые мухи», как называют первый снег килийцы на Визаре – на их Родине климат достаточно холоден – остро жалили землю, и Арнис ловил рукой без перчатки этих холодных мух. Он улыбался безотчетно. Он шел домой.

Ильгет ждет, но все равно нужно прогулять Ноки, поэтому от церкви он решил пройтись пешком. Немного холодно – иногда тоскуешь по бикру, надежному в любую погоду. Надвинул шлем, сменил терморежим – и снова комфортно. Ветер пробирал сквозь тонкую куртку. Арнис шагал быстро. Ноки рыскала вокруг, возбужденно нюхая землю.

«Правильно ли любить эту землю, ведь мы лишимся ее позже? Может быть, нужно тянуться лишь к духовному?»

«Арнис, не дели мир на материальный и духовный. Есть любовь -и не любовь. Есть Бог – и он же есть Любовь, и есть отсутствие Бога. Можно жить в физическом мире, и любя его – каждую травиночку, каждого щенка, и уж конечно, людей – быть совсем рядом с Богом. И можно в любых, самых высоких духовных сферах, в тонком мире быть очень далеко от Бога».

Как сагоны...

Все же Дэцин был прав, и давно надо было поговорить с отцом Маркусом, просто продумать разговор – чтобы не выдавать секретных сведений. Давно надо было это сделать... И не мучиться. Ответ оказался таким несложным.

Любовь – и не-любовь.

«Я все равно люблю тебя, Арнис» – шевельнулось тихое воспоминание.

Это неправда, ответил Арнис сагону. Мог бы ответить, если бы встретил его сейчас. Тебе это только кажется. Любовь – это совсем другое. Он зажмурился, чувствуя прикосновение холодных снежинок к лицу.

Нет, я не любил тех лервенцев... и дэсков на Визаре, которых я убивал -я не любил их. Особенно дэсков -я их ненавидел. Любовь – это другое. Вот Ильгет я люблю и любил всегда. Я несовершенен, и не хочу сказать, что люблю всех. Мне бы хотелось стать совершенным, да к этому нас и призвал Господь, но пока у меня это не получается. Никак. Я могу любить лишь своих. Но ты – ты, сагон – и своих-то не любишь.

Как ты там, бишь, сказал? Шизофренический разум... И вот в это безумие ты меня зовешь?

Восхождение в духовные сферы – не есть восхождение к Богу. Оставаясь на земле, любя землю – я ближе к Богу, чем ты.

Я счастливее, чем ты, и мне жаль тебя, сагон.

Арнис подошел к дому, дверь раскрылась перед ним. Он попрыгал, стряхивая с куртки налетевший снег. Ноки деловито почапала вовнутрь.

Ильгет с сыном на руках вышла навстречу Арнису.

Она стояла, прислонившись к дверному косяку и улыбалась, нежно глядя на него. Эльм махал ручками и возбужденно гулил. Золотистые волосы Ильгет искрились, и золотые искры горели в глазах. Арнис остановился.

– Что ты? – тихо спросила Ильгет.

– Я на тебя смотрю, – ответил он шепотом, – я тебя так давно не видел.

Она улыбнулась, ямочки засияли на щеках.

Арнис сбросил куртку, подошел к Ильгет и обнял ее вместе с Эльмом. Малыш радостно залепетал, захлопал ручонками по лицу папы. Арнис прикоснулся к щеке Ильгет своей щекой, потом поцеловал ее. Забрал Эльма.

– Дети еще не пришли?

– Нет еще. И Арли сегодня поздно. А Дара на празднике...

– Думаешь, я за несколько часов уже успел забыть? – засмеялся Арнис.

– Будем ужинать?

– А детей ждать?

– Как хочешь, Арнис. Если ты не голодный...

– Я подожду, Иль. Я не очень голодный.

Он посмотрел на нее сияющими глазами. Маленькая моя, золотая. Что же сделать для тебя, чтобы тебе было хорошо?

– Иль, я поиграю пока с Эльмом. Ты... отдохни. Ведь давно уже одна с ним возишься.

– Ну что ты, Арнис... как будто это тяжело!

– Не тяжело, но ведь себя тоже нельзя забывать. Давай, давай! – Арнис подхватил Эльма и отправился с ним по лестнице наверх.

– Арнис... – позвала Ильгет, улыбаясь.

– Что, золотинка?