Дороги. Часть вторая

Арнис дернулся, как от уДара.

– Иволга, я не мог! Ну не мог я. Скажи, что я слабый, что я свинья... все, что угодно, не мог я! Так не убивают людей... они-то ведь не свиньи.

– А так ты потерял рассудок.

– Да... вот ты сейчас все обо мне... я рассудок потерял. А тех людей уже не вернуть. Я вернусь к Ильгет, к детям. А их жены и дети?

– У них не было детей, – зло бросила Иволга, – они сдавали их в общины с раннего возраста.

– Все равно. Я так не могу.

– В чем принципиальная разница, Арнис? В их убийстве была военная необходимость. Ты не задумался бы, убивая их в бою.

– Не знаю... есть разница.

– На самом деле разницы нет. Есть только то, что твоя психика теперь надломлена... этим многочасовым расстрелом. Ты же самому себе устроил пытку. Им тоже, впрочем, но... наверное, ты прав, я бы сама предпочла так умереть. Просто ты теперь в таком состоянии, что тебе чудится эта разница. Которой на самом деле нет.

– Знаешь, Иволга... не слишком ли много мы себе прощаем? Я вот подумал. Когда я стал ско... не думай, что мне первое убийство далось легко. Я его до сих пор помню. Там шибаг был... мы были на равных, и даже он сильнее. Мне всего семнадцать лет... и один только плечевой бластер. Он вовремя сработал... Я был прав, и все равно я помню это как сейчас. А потом я как-то стал считать это нормальным. Подавил голос совести... ведь совесть, она все равно есть. Хоть тебе десять священников будут твердить, что все правильно, а совесть... Потом оказалось, что и десятки людей убить – это нормально. И бомбу сбросить... и даже своими руками резать десятки, сотни – нормально. Правильно, похвально даже. Подвиг, можно сказать...

– Ага. Ильгет вытащить из тюрьмы. И самому под огонь лезть. Это тоже нормально и правильно.

– Это верно, я тоже это подумал. Мы и сами рискуем жизнью, и раны получаем, только – что же, это оправдывает то, что мы творим?

– Нет. Оправдывает другое – защита Квирина.

– То есть цель оправдывает средства...

– Арнис... Господи, безумие всегда логично. Ты сейчас логичен, как никогда. Когда ты спасал всех, и когда ты вытаскивал, например, Ильгет на Визаре, ты не поступал логично – тогда нужно было бы ее бросить и идти за помощью. И когда ты сагона убил... это неразумно было – кидаться на него с бластером, а ты кинулся и убил. А сейчас вот ты логично рассуждаешь, и ты прав. Знаешь, мне и крыть-то нечем.

Арнис помолчал, сбитый с толку.

– Да, но... – продолжил он, – все равно. Ну... может, ты тоже где-то права, но... я понял, что у нас что-то не так, ненормально. Не может быть это нормально! Чтобы убивать безоружных, связанных людей, еще и готовых умереть за свои идеи... Да и в бою тоже. Все убийства – ненормальны. А можно подумать, мирных жителей мало погибло под нашими атаками. От одних только экологических катастроф... Да чем мы вообще-то лучше сагонов?

– Тем, что мы потом восстанавливаем почву, воздух, биосферу и приводим народ к нормальной жизни. Даже лучшей, чем до сагонской инвазии.

– Да... но это же как раз и называется – навязывание собственных норм. Это противоречит Этическому своду.

– Противоречит, – согласилась Иволга, – жаль, что он писался еще до сагонов. Но к нему, как ты знаешь, есть поправки. Как раз на наш случай.

– Так уже много таких случаев... они должны быть исключениями, а их больше, чем правил.

– Так это разве наша вина, что сагоны везде лезут?

Арнис улыбнулся криво и жалко.

– Иволга... понимаешь, ты человек очень умный. И ты можешь меня переспорить, очень даже легко. Я знаю это. Вот я сейчас забью на все, что случилось. Просто забью, и все. Как обычно. Ведь как я всегда жил? Сначала убиваю, кровь рекой, потом возвращаюсь на Квирин, живу с Ильгет, наслаждаюсь... песенки пою.... в церковь еще хожу, – лицо Арниса перекосилось, – типа такой праведный, такой хороший. Светлый такой. Улыбаюсь, смеюсь. А эти люди, убитые мной, уже никогда не улыбнутся. Ну я и сейчас так могу: просто-напросто забуду, скажу себе, что все нормально, что я должен был их убить... военная необходимость. Неприятно, но что поделаешь. И опять буду веселиться, песенки петь. Хорошо, да?

– А наши ребята убитые? – спросила Иволга, – они как?

Арнис беспомощно пожал плечами.

– Ты знаешь... я впервые, наверное, почувствовал такое. Может, это ужасно, но... я почувствовал – это возмездие... почему вот только оно не меня достало, непонятно. Хотя ребята тоже убивали... Я когда оказался под землей, заживо в могиле – даже обрадовался, думаю, ну вот и все. Так нет, Ноки меня нашла.

Он опустил голову и пробормотал.

– Мне нет спасения, Иволга. Я знаю, что Бог все прощает. Только я сам-то себе уже простить не могу. Потому я в аду. И буду в аду. И правильно. Я теперь знаю, как попадают в ад... чувство вины... собственной вины.

– Ну это еще вопрос.

Иволга встала, пересела к Арнису. Обняла его за плечи.

– Послушай, – сказала она, – ты все-таки козел.

– Угу.