Дороги Гвенхейда

Ступени, ведущие ко входу, оказались в идеальном состоянии. Лишенные выбоин и сколов, совершенно ровные, они ни капли не испытали на себе влияния времени, разрушившего окрестный город. Не подверглись ему и колонны — мощные, украшенные резьбой, не покрытые даже плесенью или мхом. Двери здания, украшенные золотом и каменьями, оставались открытыми, и Патрик преодолел желание выковырять из них при помощи магии какой-нибудь аметист или рубин поярче. Чутье подсказывало ему, что этого лучше не делать — проклятое золото из проклятой земли редко приносит удачу, этому еще Берланд научил, хотя поначалу в подобные россказни и не верилось.

«Ничего, теперь мы будем осторожны — глядишь, и вернемся в Гвенхейд».

За порогом их ожидал длинный парадный зал, уходящий вдаль, насколько хватало глаз. Колонны поддерживали высокий сводчатый потолок, украшенный росписью — мужчины и женщины в незнакомых светлых одеждах, ажурные башни, поднимающиеся над зеленью садов и парков, амфитеатр, заполненный толпой, быки, посреди арены кидающиеся на мужчину со шпагой. Марта глядела на росписи не без интереса, Патрик шел медленно, настороженный и чуткий. Сапоги мягко пружинили по мозаичному полу — это был единственный звук, нарушавший обволакивающую тишину. Несмотря на царившее вокруг безмолвие, тревога не отпускала и лишь делалась все сильнее и настойчивее.

Вскоре окна, выходившие на фасад, остались далеко позади, однако, вопреки ожиданиям, в громадном помещении вовсе не сделалось темно. Патрик не мог определить источника света, тот разливался в воздухе, исходя словно бы из ниоткуда. Скосив глаза назад, он не заметил ни у себя, ни у Марты тени, но предпочел не говорить об этом вслух.

Он снова попытался сосредоточиться, представить перед собой Аматриса, направить ему мысленный призыв — но пустота не откликалась, пространство оставалось безмолвным, Принц Пламени, где бы тот ни находился, либо не мог расслышать его призыв, либо не сумел ответить. Мысленное общение и так не было его коньком — оно утомительно и неудобно, и доступно лишь сильнейшим чародеям, иначе бы предки не создали артефакты, позволяющие общаться на расстоянии. Но стоило ведь хотя бы попытаться. Не хотелось думать, что отвечать на мысленный призыв попросту некому, но мысли об этом все равно пришли. Вдруг Аматрис и остальные погибли, сгинули без следа? Всякое возможно в этих, как Принц Пламени выразился, темных переулках реальности — в том числе и схлопотать ножом от неведомого отребья, притаившегося здесь.

Памятный из прошлого голос прозвучал совсем неожиданно:

— Далеко ты забрался от дома, мой дорогой.

— Кто здесь?! — Марта вырвала ладонь, потянулась к поясу, ища пистолет.

— Спокойно, — Патрик загородил ее, держа перед собой энергетический меч.

Женщина со слишком знакомым лицом выступила из-за ближайшей колонны. На ней было черное платье с серебряной вышивкой и пышными кружевными рукавами, длинный подол тянулся за ней по полу, меж пальцев колебался серебряный веер, на самих пальцах кольца, украшенные топазами и лазуритами. Пышный воротник подчеркивает гордую осанку, едва тронутую сединой волосы уложены в высокую прическу, губы скорбно поджаты. В груди разом сделалось тесно, по составленному из чистой магии клинка пошла рябь. Меч едва не исчез, но Патрик приложил усилия, чтобы удержать нити едва не рассыпавшегося заклинания, а еще чтобы не попятиться назад.

— Мы давно не виделись, — сообщила женщина, подходя ближе. — Ты вечно пропадаешь в своих странствиях, заставляешь скучать тех, кто помнит тебя, любит и ждет. Ты хоть представляешь, какого было умирать в одиночестве, вдали от тебя? Ждать писем, одной в старом поместье, без мужа, без сына, измученной и потерянной, оставленном светом и презираемой королем? Эйрон отдалил меня от двора, когда ты запятнал себя беспутством, оставил без своей милости.

— Ты знаешь ее?

Вопрос Марты пришелся некстати, но он все равно ответил, не отводя взгляда с женщины в черном и серебре, изучая каждую морщинку на ее бледном лице:

— Знаю, разумеется. Вернее, знал одну даму, которая была крайне на нее похожа. Сударыня, — сохранять спокойствие оказалось весьма непросто, но нет испытания, с которым не способен справиться человек, — вынужден разочаровать, но подобные фокусы не действуют на меня. И я, и моя спутница — оба мы в стране теней не впервые. Доводилось уже беседовать с собственными мертвыми морскими товарищами, преисполненными желания мести — все оказалось мороком и бредом. Нацепите хоть чье угодно лицо, это вам не поможет меня смутить.

Женщина, укравшая облик и голос Аманды Амалии Телфрин, жены лорда Тейриса Телфрина и матери Патрика Валентайна, взмахнула веером и укоризненно покачала головой, совсем как настоящая, совсем как его мать:

— Твои скептичность и недоверие никогда не делали тебе чести.