Дороги и Тропы (СИ)

Насмешливая тишина была ответом, и Гай с горестным стоном закрыл лицо руками. Что он натворил?! Нельзя, нельзя было вчера терять голову, нельзя было себе позволять… Наверное, он чем-то обидел ее, и она тихо ушла, даже амулет свой искать не стала. Не хотела лишних разговоров… Самое ужасное было в том, что он не помнил, как сорвал этот обсидиановый диск с ее шеи, наверное, шнурок сам развязался. А что он вообще помнит? Платье помнит, и нижнюю рубашку из ее любимого шелка. Как это было чудесно: прохладная, льнущая к коже ткань и горячие прикосновения. Настолько чудесно, что при всех безумно обострившихся чувствах, Гай хотел, чтобы эти объятия и этот поцелуй длился вечно. Но Тайри как-то так извернулась и выскользнула рыбкой из его рук… и из рубашки. Что и стало последней каплей перед падением в сладостное пламя, после которого вспоминаются лишь чувства и ощущения, а слова тихо отходят на второй план.

Но что ему делать — теперь? Как ее вернуть? В голове почему-то выстраивались картины одна ужасней другой. Возможно, они как-то себя выдали, или их выследили, и Тайри, покинувшую так неосторожно их маленькую крепость, уже бросили в камеру Старой Башни… Или все еще хуже: она, сама не своя от обиды, бросилась ночью на улицу, на нее напали… Из бездны отчаянья его вырвали звуки. Кто-то поднимался по лестнице, напевая веселый мотивчик.

— Гай, милый, чего ты себе напридумывал? У меня чуть сердце не остановилось, — Тайри водрузила на тумбочку у кровати поднос. На нем красовался пузатый кувшин с горячим шоколадом, пара больших кружек и две корзинки — с печеньем и булочками.

— Начнешь тут думать, не обнаружив рядом любимой женщины… Пытался понять, чем обидел тебя и что случилось потом.

— Бедный мой… Выбрось все это из головы.

— Извини, не могу. Голову я потерял еще вчера вечером, — ваюмн вымученно улыбнулся, — я даже не помню, как сорвал с тебя вот это и зачем, — он протянул ей амулет.

— Конечно, не помнишь, потому что ты этого не делал. Это я, уходя, вложила тебе в ладонь.

— Зачем?

— А зачем нужны обереги? Ты был таким беззащитным… когда спал.

— А сама, значит, пошла, одевшись в броню, — фыркнул наставник, — и как я проморгал-то…

Леди молча показала ему сапфир, с которым не расставалась уже давно.

— О, я и забыл, у тебя ведь есть собственный дракон!

— Не ёрничай. Мы с тобой, похоже, его напугали. Он где-то рядом, но в кристалле его нет, я утром обнаружила.

— Он просто деликатный и хорошо воспитанный. Я им горжусь.

— Ты снова…

— И не думал даже. Я вообще не могу думать почти ни о чем, когда ты рядом.

— А о чем можешь?

— Миледи, ваше лукавство не знает границ, — шутливо возмутился мастер, — мне рассказать или показать? Ну, например, об этом, — Гай потянул ее за руку, Тайри села рядом с ним на кровать, и он немедленно улегся, устроив голову у нее на коленях.

Юная леди смотрела на него с такой нежностью и теплотой, с которой никто и никогда на него не смотрел.

— Как же я рада видеть тебя таким…

— Каким?

— Сияющим. Уверенным. Радостным. Спокойным. Не обремененным тяжкими думами и заботами. Ты весь светишься, и все вокруг светится тебе в ответ. Прошу, не надо говорить, что все это ненадолго и что нельзя вечно светиться и радоваться. Просто будь — таким. Сейчас. Со мной.

— Я буду, — Гай улыбнулся ей в ответ, ловя себя на мысли, что впервые за всю свою жизнь он хочет остаться с кем-то навсегда. Чтобы свадьба, дом, дети, шумные праздники и тихие вечера, чтобы надежный тыл и сокровище, которое будешь защищать до последнего вздоха… Творец всемилостивый, да он бы отдал что угодно даже за одну возможность остаться в этом мире, даже за робкую надежду вернуться сюда! Но подлая судьба обещала лишь скорую разлуку, худшую, чем смерть.

— Ну вот, ты снова задумался о грустном. Оно, к сожалению, никуда от нас не денется, да и демоны с ним, — Тайри запустила нежные пальцы в его шевелюру, и мрачные мысли улетучились сами собой, — давай-ка позавтракаем. Шоколад стынет.

**** **** ****

С этого утра время будто сорвалось с цепи. Да и как ему не сорваться, если двое за несколько отведенных им судьбою месяцев пытаются прожить всю жизнь, которая могла бы у них быть?

Его величество пока берег своих разведчиков и новых заданий для них не придумывал, но защита магистерской диссертации никуда из планов не исчезла. Поэтому дни юной леди заполнялись либо работой в библиотеке ("Детка, отнесись к этому серьезно, научный труд сам себя не напишет!" — слышала она каждый день от отца), либо тренировками на Тропе. Чтобы привыкнуть постоянно защищать неподготовленных и неопытных спутников, они с мастером брали с собой Одри и Габриэля, а когда получалось, то и Даля. Орнери ваюмн строго-настрого запретил соваться на Тропу. Рыжая леди была далеко не в восторге, но все понимала и оставалась "ждать на берегу".