Дороги и Тропы (СИ)

— Мы ниспровергаем основы и попираем устои. — Тайри тяжко вздохнула. — Мы оба сумасшедшие, Гай…

— Именно! А также нагло нарушаем неписанные законы, моя леди.

— Желаете немедленно прекратить, мастер?

— Ни в коем случае… — Тратить и далее время на слова он не счел возможным. Равно как и выпускать из объятий свою леди. — Это будет преступно вдвойне.

— Почему это?

Мастер не ответил, ведь так чудесно было обнимать ту, что все еще оставалась его ученицей, чувствовать восхитительное тепло ее тела, нежные прикосновения ее рук и целовать, не отрываясь… А слова — это всего лишь слова. Можно ведь обойтись и без них, особенно, если впервые за всю свою бессмысленно долгую жизнь обнимаешь любимую женщину… Кто придумал эти перевязи с кинжалами и прочие жесткие ремни? Так мешают, как и многое другое, но торопиться ни к чему. Именно в этом спешить мастер не хотел, будут еще дни и ночи — для всего свой черед. А сейчас можно просто прижать ее к себе, зарыться носом в распустившиеся волосы, пахнущие горькими травами и жасмином, и забыть обо всем на свете.

**** **** ****

Тайри давным-давно вернулась домой, а мастер Гайдиар, кое-как приведя в порядок мысли, зажег светильники и принялся за подробный отчет о путешествии на остров Глид. Следовало не упустить ни единой детали. И чем дальше ваюмн обдумывал их поход, тем сильнее убеждался, что нет ничего неважного, малейшие подробности могут пригодиться его величеству, которому одному под силу разобраться с происходящим на острове. Мастер до сих пор не мог отделаться от ужаса, который овладел им во время "прорыва", когда Время пыталось отобрать у него Тайри. А если бы она вообще была где-то одна? Если бы его не оказалось рядом? Ведь можно потерять ее навсегда. Конечно, все хорошо, что хорошо кончается, только ведь он так и не рассказал ей, что собирался. Но сделать это просто необходимо. Он будет честен с ней, иначе нельзя. Возможно, после этого разговора его счастье закончится. В любом случае, только Тайри решать, остаться ли на расстоянии или же быть вместе с ним до последнего дня в этом мире. Сейчас ваюмну совершенно не хотелось думать о висящем над ним долге, о поисках, о том, что он — последний, кого дожидается целый народ. Думать не хотелось еще и потому, что мастер Гайдиар чувствовал: никуда ему от своего пути не спрятаться. Что назначено свыше — исполнится. А раз так, можно и нужно думать о насущном и важном, иначе все зайдет слишком далеко… Хотя куда уж дальше. Они с Тайри почти что преступники, и безумно счастливы. Как же хочется, чтобы счастье длилось как можно дольше…

Мастер и не заметил, что ночь кончилась. Глядя на нежное серо-розовое небо, ваюмн подумал, что одну маленькую, но бесспорную победу он-таки одержал. Обставить жрецов в песочных рясах, опередить тех, кто был с самим Временем "на ты", хоть на долю мгновения и не отдать им самое дорогое на свете — чем не повод для радости? Откуда взялись на это силы, каким образом ему удалось все сделать правильно — мастер Троп понятия не имел. Ничего подобного раньше он за собой не замечал. Осознание новых возможностей разбудило любопытство, и наставник осторожно потянулся чарами к нити, что связывала его с ученицей. Тайри спала, и снилось ей что-то тревожное, возможно, даже страшное. Интересно, что может напугать его отважную девочку? Нет, не нужно кошмаров, пусть сны будут теплыми и ласковыми, хотя бы сейчас, успеет еще насмотреться… Мастер мысленно обнял ее, отогнал прочь все тяжелые и мрачные видения и с неохотой отпустил чары. Надо было идти домой и тоже попытаться уснуть. Если он явится на доклад к императору со слипающимися глазами, это, скорее всего, истолкуют превратно. Где-то тут была склянка со снадобьем от мастера Эйтана…

**** **** ****

Сколько ни откладывай тяжелое дело, а оно никуда не денется. Вот и разговор с ученицей неумолимо приближался, а мастер, в сотый раз пытаясь собрать свои мысли в мало-мальски стройный рассказ, в сотый раз отступался. Оставался последний способ, который никогда его не подводил. Когда легкое перо бежало по бумаге, все складывалось само собой. Что ж, так даже проще. Ученице придется прочитать его исповедь. Ваюмн тяжко вздохнул, положил перед собой стопку листов бумаги и углубился в собственное прошлое, переливая его в четкие ровные строчки.