Дороги Истины (СИ)

-Я забираю её. Я Чужой, пришёл с миром в ваш город, и никому не хочу проблем, ни себе ни остальным. Мужики, это уже перебор, а такое шоу уже не смешно. Дайте мне уйти с ней, я прошу только этого. Если никто не хочет получить пулю в лоб - не мешайте мне.

Все понимали, включая его самого, что он не перестреляет всех из шестизарядного пистолета, но никто не хотел попасть в эту шестёрку бедолаг. А может, всем просто хватило зрелища, и никто не хотел становиться участником нового. Быстро остывать - черта, свойственная Серым. Детина медленно опустил руку и занялся тем, что начал аккуратно, сцепив зубы, вынимать нож из другой, а остальные продолжили пить и разговаривать на свои темы. Его отпустили.

Вернув револьвер в кобуру, он поднял вырубленную девушку на руки и со вздохом начал подниматься с тяжёлой ношей по лестнице наверх. "А я так хотел перекусить...блин". Отнеся, с перерывами, на приличное расстояние от бывшей потасовки, он посадил девушку на скамейку около каких-то гаражей, достав флягу с водой и начал брызгать на лицо, попутно разглядывая смелую воительницу.

Она весьма недурно выглядела, имея стройную талию, судя по которой, ей было от силы лет восемнадцать. Тонкие, словно нарисованные кистью на полотне, черты лица, украшенные контрастным макияжем, увлекали своей выразительностью, заставляя любоваться ими безостановочно, забыв про мирские заботы, но Кочевника кое-что удивило, отвлекая от всего остального. У неё была серая кожа, как и у всех здесь, но с очень необычной особенностью - она была почти обыкновенная, белоснежная, лишь с оттенками серости. Это озадачило его ещё тогда, когда он вынес её из столовой на солнечный свет. 'Получается, один из её родителей - Чужой?' - увидев, что она открыла свои глаза цвета неба, со слегка зеленоватым оттенком, он задумался, впав в неожиданный приход ностальгии. 'У Неё были точно такие же глаза...' - Кочевник смотрел в постепенно приходящее в сознание лицо и не успел защититься от звонкой увесистой пощёчины, от которой его даже слегка развернуло в сторону.

-А ну не лезь ко мне, алкаш грёбаный! Я тебя сейчас в рулет закатаю, бомжара! - сделав злостную гримасу, забавно отразившуюся на её миловидном утончённом лице, девушка оттолкнула его двумя руками и вскочила на ноги.

Потирая пылающую щеку, Кочевник невольно широко улыбался, так смешно это выглядело. Он шутливо выставил ладони вперёд.

-Успокойся, девочка. Ты бы могла сейчас лежать там с осколками бутылки в спине, а благодаря мне - сидишь здесь и урчишь недовольно, жива-здорова. А насчёт бомжа - обидно, хотя справедливо. Мда, не красавец я, конечно, но и не в женихи тебе лезу.

Она прекратила шуметь и, смущаясь, протянула ему тонкую, но со следами проступающих мускулов, руку.

-Эм...Ева. Ты ведь Чужой, да? Смуглый такой... Пошли, мой дом в двух секторах отсюда, сразу за нашим госпиталем, покормлю хоть, может даже бритву найду папину. Но учти - попытаешься ручонки свои распустить, я тебе их в задницу засуну, старикашка!

- Хах, учту. Я Кочевник, пошли, всё равно мне пока в столовку вашу вход заказан. - Он не хотел пока особо распространяться, что теперь его имя не относится к Чужим, по крайней мере, для него самого. - Но учти, креветки и трюфеля я не люблю, а вот улиток под красное полусладкое - можно.

- Чего? - она удивлённо обернулась, остановившись на месте.

Он лишь глубоко вздохнул, продолжив идти.

Они подошли к её дому, который представлял собой два вертикально скрепленных грузовых контейнера, в котором было вырезано небольшое квадратное отверстие с приваренной решёткой. Оно играло роль окна, насколько Кочевник смог догадаться, а рядом было отверстие покрупней, с металлическим листом на петлях, с увесистым замком на ней. Поковырявшись с ним, Ева открыла скрипящую дверь и жестом пригласила его внутрь.

-Эм, добро пожаловать. Мама с папой ещё на работе, она в госпитале тут работает, а отец - фермер, кормит свинок и других животных, кого удалось притащить сюда, вот...

Он прошёл, пригнув голову, и осмотрелся: пол изнутри было подкопан вниз и покрыт досками с кусками тканей поверх, что представляло собой некое подобие ковра. Ева уже зажгла свечу, когда он присел на любезно предоставленный самодельный табурет за столик и теперь мог как следует рассмотреть окружение. Кроватей здесь не было, только три матраса, укрытых помятыми, но чистыми простынями и подушками. На ввинченных в стену шурупах висела какая-то одежда, а около неё стоял ящик из-под патронов, исполняющий теперь роль сундука с вещами.

Она присела рядом на другой табурет, поставив на стол обыкновенные белые чашки с чаем и несколькими сухарями.

-Что есть, угощайся. Сам знаешь наши порядки, всю еду забирают, фиксированный паёк, все дела... У родителей смена заканчивается через час где-то, подожди их, мама будет рада увидеть ещё одного нормального человека.

-Нормального?

-Ну да. У неё кожа не серая, ну, как у вас, Чужих. Только она не Чужой, никогда не путешествовала. Всё время тут жила, как её привезли.