Дороги Катманду

Вторая группа представляла собой решение для растерянной красавицы. Выпрямившись и отбросив в сторону мешавшую ей одежду, она принимала одновременно обоих претендентов, одного спереди, другого сзади. Чтобы не потерять равновесия, все трое держали друг друга за плечи, и тот, кто находился спереди, стараясь, несомненно, сделать двойную операцию более удобной, держал одну ногу женщины поднятой горизонтально, так что она была вынуждена стоять на другой ноге, напоминая цаплю. К счастью, у нее были еще две опоры, каждая немногим тоньше ее бедра. Лица действующих лиц не отражали ни сладострастия, ни вообще каких- либо эмоций. Стоявший сзади положил одну руку на грудь женщины, но сделал это, скорее всего, только потому, что ему больше не за что было ухватиться. Ни один из мужчин не лишился своей вышитой шапочки.

На головы участников как второй, так и первой группы опиралась огромная босая ступня бога, которого Оливье был вынужден отпилить, как и людей, на которых опирались сами группы.

Лицо Теда стало фиолетовым. Он взорвался:

— Вы свихнулись! Вы сошли с ума! Эти скульптуры всем известны! Полиция сейчас наверняка уже ищет их повсюду! Вы безумец! Забирайте это и убирайтесь! Немедленно! Давайте, давайте! Прочь отсюда! Я не хочу, чтобы это оставалось у меня ни секундой больше!

Оливье не произнес ни слова. Он смотрел на Теда, который, казалось, действительно был перепуган до смерти, и думал, что Жак и Ивонн все же могли и ошибаться.

Что ж, он проиграл. Тем хуже для него. Подойдя к столу, он положил возле статуэток рюкзак и запихнул в него одну группу. Другую завернул в рубашку, взял ее под мышку и направился к двери.

Тед в это время судорожно вытирал лоб большим светло-зеленым платком. В тот момент, когда Оливье взялся за дверную ручку, он крикнул:

— Сколько вы хотите за эту дрянь?

Он снова промокнул лоб и высморкался. Оливье молчал. Он не представлял, сколько могут стоить эти статуэтки.

— Их невозможно продать! — прохрипел Тед. — Я должен буду прятать их много лет! И все равно риск будет огромным! Вы отдаете себе отчет в этом? Это похоже на то, как если бы вы украли Эйфелеву башню!.. Ну, сколько?

Оливье ничего не ответил.

Тед замолчал. Желание обладать статуэтками, страх и перспектива феноменальной выгоды сражались в его сознании. Он потерял способность трезво мыслить.

— Господи, да закройте же дверь! Заприте ее! Поверните ключ! Покажите мне еще раз, что вы там притащили.

Он выхватил из рук Оливье сверток и извлек вторую статуэтку из рюкзака. Поставив обе группы на стол рядом, он хрипло рассмеялся.

— Они забавны! Нужно признать это. Да, очень забавны. Хотите виски?

— Спасибо, нет, — ответил Оливье.

Тед открыл спрятанный в стене холодильник, достал бутылку, стакан и лед, налил себе и выпил.

— Садитесь же! Не торчите столбом!

Оливье опустился на краешек кресла. Тед рухнул на диван, стоявший под потайным холодильником в стене. Придя в себя, снова отхлебнул из стакана, посмотрел на стоявшие на столе статуэтки и окончательно воспрянул духом.

— Надо признать, вас трусом не назовешь! Но вы просто сумасшедший! Просто сумасшедший! Никогда, слышите, никогда не вздумайте повторить этот поступок! Так отчаянно провернуть дело. Я хочу сказать. Если мы будем работать вместе. Почему бы и нет?… Если вы будете поступать разумно. Вы умный человек. Ну, вы понимаете меня. Даже одна из этих групп выглядит любопытно, забавная сценка. Но две группы вместе — это что-то потрясающее!

Он замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее. Искоса глянув на Оливье, он скорчил гримасу.

— Но продать это невозможно, невозможно! Даже если я найду клиента, как вывезти эти вещи из страны? Вы можете сказать мне, как вывезти из Франции Венеру Милосскую? Да, я не смогу продать это. Мне придется оставить себе. Для моей личной коллекции. Но какой риск! Вы отдаете себе отчет в этом? Случайный обыск — и я пропал! Двадцать лет тюрьмы! А непальские тюрьмы — это что-то страшное. Там дохнут даже крысы. Но я не хочу, чтобы вы рисковали напрасно. Героизм, даже неосознанный, заслуживает награды. Я вам заплачу. За обе группы. Скажем. Я буду щедрым, потому что эти две группы выглядят забавно, мне нравятся такие вещи. И потом, вы мне симпатичны, вы способны на поступок, на чувство, вы влюблены, все это так волнующе. Двадцать долларов. За обе статуэтки! Согласны?

Оливье закрыл глаза и увидел Джейн, ползающую голой на четвереньках, потерянную, безумную, словно самка, сожравшая своих детенышей. Он открыл холодные глаза и сказал:

— Тысяча долларов!

Когда через полчаса он уходил от Теда, у него в кармане лежали четыреста долларов, а в руках он держал узкопленочную кинокамеру на 16 миллиметров и четкие инструкции.