Дороги хаджа

Хавса извлекла максимальную пользу из ситуации. Мухаммад стал просить ее забыть об этом инциденте. Говорил, что он не был у наложницы, он просто навещал сына. Но упоминание о сыне, которого сама Хавса не могла родить, еще больше раззадоривало женщину. Кончилось тем, что она потребовала изгнания рабыни, и Мухаммед был вынужден подчиниться. Мальчику на тот момент не было и года.

Это, что за звуки? У тебя насморк?

– Нет, – шмыгая носом, ответила Лада, – это я плачу. Вот, стерва, убила бы.

– Все эти страсти я рассказываю к тому, что Айша не могла рассчитывать на сочувствие.

– Да, это уже всем ясно.

– Мухаммед был вынужден сказать Айше о сложившейся ситуации. О том, что он, возможно, будет вынужден развестись с нею. Она, как я уже сказал, плакала, и клялась в невиновности. В общем, выхода не было. Если он оставлял все, как есть, он покрывал свою голову позором. Если же он давал развод Айше, он резал по живому и наживал могущественного врага в лице Абу Бекра. Необходимо было решение, которое устроило бы всех. Итак, оказавшись в безвыходном положении, пророк обратился к Аллаху за помощью.

– И Аллах подтвердил ее невиновность? – с легкой иронией в голосе спросила Лада.

– Не все так просто.

– Неужели, он сказал, что Айша виновна? – воскликнула Лада. – Но это же нечестно. Умоляю, не разочаровывай меня.

– Чего это ты так всполошилась? – спросил Али.

– Оттого что Аллах не может так поступать. Он беспристрастный свидетель. Даже, если Айша виновна, он не может выдать ее. Они оба его создания. Он не может никому оказывать предпочтение. А до страшного суда еще далеко.

– Несмотря на то, что она жена пророка? – спросил Али.

– Никаких поблажек, – безапелляционно ответила Лада.

– Ты меня удивила, – сказал Али.

– Да?

– Да. Но ты, конечно же, на стороне Айши.

– Мог бы и не спрашивать.

– В любом случае, это было бы слишком просто, если бы Аллах так просто взял и ответил на вопрос.

– Не томи, – попросила Лада.

– Давай представим себе этот жаркий день в пустыне. Точнее, молодую девушку, сидящую у шатра, забытую в раскаленной пустыне. Ты когда-нибудь бывала в пустыне?

– Бог миловал. Но отныне, прошу меня тоже называть девушкой.

– Обоз, как правило, следовал в хвосте боевого отряда. То есть, Мухаммед был далеко уже. Помочь ей было некому. У Айши хватило смекалки не идти вслед за отрядом. Все равно бы она его не догнала, но могла бы потеряться в пустыне. Она решила сидеть и ждать, когда обнаружится ее отсутствие. И за ней вернутся. Так вот она сидела и любовалась закатом.

– Безмятежно?

– Безмятежно, ибо знала, что за ней вернутся. А закат в пустыне очень красивое зрелище.

– Откуда мне знать. Я не бывала в пустыне.

– Там солнце заходит за барханы, представь себе. Это даже красивей, чем на море.

И, когда на фоне медного диска, вдруг нарисовалась фигура всадника, она ничуть не удивилась. Она была уверена, что это посланец. Она еще подумала, какие странные вопросы он задает – кто такая, да что здесь делает. Словно женщин, отставших от каравана, могло быть несколько. «Мало ли какие странности могут быть у людей», – решила она и села на верблюда, с которого он спешился. Они шли неторопливо, то есть медленно, со скоростью, с которой может идти верблюд, ведомый пешим человеком. У Айши к нему было много вопросов, но как благочестивая жена, мусульманская жена, она держала их при себе, не собираясь вступать в разговор с неизвестным. Кем бы он ни был. Лишь, когда уставший Сафван попросил у нее дозволения немного передохнуть, она не выдержала и спросила: