Дороги колдовства

Но вот наконец мы набрели на маленький магазинчик, как нельзя больше похожий на лавку чудес. Там было все, что только можно представить: и льняные салфетки с изящными вышивками узоров из диких трав, и розы, вырезанные, казалось, из цельного куска янтаря, и серебряные ложечки с домиками или фигурками ангелочков на черенке, и простые и вместе с тем удивительные деревянные ступки. И пока наши сопровождающие любовались этим великолепием, я выскользнула за дверь. Они, к счастью, даже не расслышали треньканья колокольчика.

За несколько дней скитаний я уже почти освоила хитросплетение узеньких рижских улиц, однако сегодня заблудилась и едва нашла дорогу к месту встречи.

Я снова примчалась, едва дыша от быстрого бега. Шел густой снег, и при этом стоял такой туман, что видимость терялась за пять шагов. Я подошла к углу собора, постояла у приметной плиты… Очевидно, сегодня мне повезет не больше, чем вчера, а все героические ухищрения — мои и Наташки (угадайте, кого станут допрашивать, когда обнаружат мое отсутствие) — пропадут даром.

Я уже собиралась повернуть назад, как вдруг рядом послышался знакомый голос:

— Привет!

Артур стоял среди снежной пелены и улыбался. Снежинки запутались в его волосах и белели на ресницах, неожиданно черных для таких светлых волос. Он был одет в то же серое полупальто, а на плече висела сумка для ноутбука.

— Привет. Хорошо, что ты пришел, — тихо отозвалась я, думая, что если новогодняя Рига — сказочный город, то сам он как нельзя лучше подходит на роль принца.

Все-таки Артур симпатичный. Им можно любоваться, как красивой статуэткой. Со стороны. А Юра — другой, живой, от него исходит тепло, особенно когда он поет и улыбается. Его можно любить, Артуром — только восхищаться.

— Ну я же обещал. Пойдем, — Артур протянул мне руку так естественно и просто, что я спокойно вложила пальцы в его ладонь.

Его рука оказалась теплой-теплой, почти горячей. Мы шли по белому, окутанному густым туманом миру, вдвоем в снежной круговерти, и рижский мальчик отогревал мои пальцы. Он был моим проводником.

— Вот здесь, — Артур остановился у какой-то двери и, распахнув ее, шагнул внутрь.

Я вошла за ним, почти готовая к тому, что попаду в сказку… или в свой сон.

Но нет — за дверью находился обычный холл с большой широкой лестницей, как это и бывает в музеях. Мы сняли верхнюю одежду, купили билеты, и я пошла за своим провожатым через анфиладу залов.

Артур шел уверенно, ни разу не сбился и не задумался, и я решила: он наверняка бывает здесь часто.

— Вот, посмотри.

Мы остановились у стеклянного стеллажа, а в подсвеченной лампой витрине лежала большая книга, раскрытая на одном из разворотов. Говоря о том, что она старинная, Артур несколько преувеличил. Не такая уж древняя — судя по табличке, начала XIX века.

Я наклонилась поближе, чтобы разглядеть. На странице было немного текста, набранного черным готическим шрифтом с завитушками и красными буквицами, начинающими каждый новый абзац, а еще — небольшой, в четверть листа, портрет, заключенный в рамку из переплетенных линий и странных синих цветов.

На портрете была изображена девушка с волосами, закрытыми старинным головным убором, однако у самого виска выбивалась легкая светлая прядь. У девушки были тонкие спокойные черты лица, чуть припухшие веки, небольшой аккуратный рот. Одежды полностью закрывали ее тело, не оставляя для обозрения даже кусочка шеи, однако была видна рука — очень изящная и тонкая. Этой рукой девушка держала пеструю змею.

«Почему змея? При чем тут змея?» — удивилась я и вдруг поняла, что это — всего лишь плетеный пояс. Однако общий замысел это ничуть не проясняло.

Она действительно была чем-то похожа на меня, но не настолько, чтобы сходство вызывало изумление. Разительнее всего различались выражения наших лиц. У меня никогда не было такого отрешенного, буквально неземного взгляда, да и вообще лицо ее казалось удивительно несовременным — сейчас такие не встречаются.

— Согласна, что-то общее есть, однако…

Я не договорила, поскольку случайно взглянула на парную страницу и почувствовала, что у меня подкашиваются ноги. Видимо, я действительно покачнулась, потому что мой спутник бросился ко мне и схватил меня за плечи.

— Марина, что с тобой? Тебе плохо?

Я молчала и смотрела только на картинку, где гарцевал на породистом коне рыцарь, облаченный в темные латы и шлем, на верхушке которого красовалась лапа хищной птицы. На лице рыцаря было забрало, однако я узнала его. Это он являлся ко мне по ночам с тех пор, как мы оказались в Риге. Это его голос заставлял меня дрожать от страха.

Артур проследил направление моего взгляда и снова посмотрел на меня с явным интересом.

— Ты его знаешь, — сказал он, ничуть не удивившись.

— Знаю, — я отрешенно, как сомнамбула, кивнула.

— Пойдем, неподалеку есть хорошее кафе, там можно поговорить.

Ему пришлось потянуть меня за руку, потому что я так и стояла на месте, словно ноги мои вдруг приросли к полу.