Дороги наёмника

— Моя милость на самом деле очень зла и собирается проникнуть внутрь Альта. Либо самостоятельно, либо с твоей помощью. Во втором случае моя милость будет очень добра, милостива и щедра к своим помощникам, а в первом — я тебя прямо здесь зарублю. Или повешу. Или во рву утоплю, если веревка не выдержит. И никакое оружие у твоих мужиков тебя не спасет. Вопросы?

Тут хряк мне даже понравился, при всей серьезности угрозы в штаны он не навалил. А между тем, против не имеющих устойчивых навыков боя в строю и обращения с оружием деревенских мужиков и наши недоделанные рейтары могли показаться терминаторами. Пусть даже снятых с производства моделей.

— Что вы хотите от нашего господина, ваша милость?

— Узнать, жив он или нет, тебе недостаточно? Вражды между нами нет.

Брать местных в подельники ограбления замка господина заранее было политически неправильным поступком. Слишком разный уровень, никто не поймет, включая их самих. А вот после того, как мы снимем сливки, пусть делают что хотят, заодно и отвечая за разграбление образовавшейся выморочки, если найдется перед кем. Впрочем, первичным слоем шло все же сохранение лица, причем обеих сторон.

— Надеюсь, что жив, но боюсь, что никто не выжил, — вежливо сдался староста, кинув взгляд на уже только дымившийся, частично обвалившись внутрь, донжон. К обычному запаху дыма, витавшему вокруг замка, подмешивались прекрасно ощутимые нотки горелого мяса.

Да ты просто староста «Очевидность»! При банальном пожаре примерно так из сорока — пятидесяти жителей замка число выживших измерялось бы десятками. Что же до быстрой моральной сдачи, она была понятна, после гибели владетеля фьефа и его вооруженных сил способов защититься от моего произвола силой закона у местных крестьян было примерно так ноль. Максимум, что мне грозило за убийство старосты согласно высказанным угрозам, это жалоба императорскому наместнику и теоретически следовавший за этим суд. Возможностей затащить на который дворянина у родственников покойного просто не было. Физически. В принципе, суд, конечно, мог выписать и заочный приговор, но для этого мне следовало по-настоящему прославиться в миру своим беспределом. Сейчас одиночное убийство с безусловно имеющими большой личный интерес неблагородными свидетелями, предоставленными только одной стороной, не то что на заочный приговор благородному рыцарю, но и на само судебное заседание не тянуло.

— Смотри сюда, староста! — Я ткнул пальцем в сторону ворот, прикрытых подвесным мостом. Представляться на нашем месте было лишним, имя старосты меня в свою очередь не интересовало. — Что видишь?

— Ворота, Ваша милость! — осторожно ответил тот.

— А я вот ворот не вижу, — абсолютно искренне поморщился я. — Вижу я прикрывающий ворота подвесной мост.

— Хочешь через замковые ворота внутрь попасть? — оценив замысел спросил капитан.

— Будь стены пониже и щели между камнями побольше и глубже, можно было бы и через стены попробовать. На тех же кинжалах, например. Нужно-то одного человека с веревкой наверх поднять. Так случалось, что и обороняемые замки через сортирные дырки… — я указал направление, — брали. Но тут думаю, не прокатит, слишком хороший фер ан Альт замок отгрохал. Очень толковый архитектор перестраивал.

— Денег содрал прорву! — подтвердил, рискнув вмешаться в наш разговор, староста.

— Это заметно, — доброжелательно усмехнулся я. После неприкрытых угроз местную власть требовалось слегонца погладить по голове. Нам требовалось добровольное сотрудничество, благо теперь местным жителям можно было на кого-то попытаться списать разграбление господского гнезда.

— И что делать будешь? — уточнил Лойх, смерив меня и местного мэра хитрым взглядом.

— Староста, ты еще здесь? Гвозди, скобы, плотницкий инструмент, «кошки», дерево на лестницы и мостки, веревки и все такое сюда тащи. Пошевели мозгами, что понадобится, чтобы в замок проникнуть. Но начни с вон тех веревок с «кошками» что возле рва лежат. Сюда их.

Староста начал отдавать соответствующие распоряжения. Я мирно подождал, пока он закончил, и уточнил забытый вопрос:

— Замковый мост чем поднимается? Канатами или цепями?

В заплывших жиром хитрых глазках старосты забрезжило понимание, голос сразу же преисполнился энтузиазма:

— Канатами, ваша милость!

— Шпилем или противовесами?

— Что?! — Вопроса не понял не только староста, но и ан Феллем, вопросительно на меня уставившийся.

Я виновато развел руками, покаявшись перед самим собой, что слишком сумничал в речи.