Дороги наёмника

Но это было еще не все. Тремя женами одновременно проблемы Вечного император» только начинались. Логичным продолжением семейного статуса «женат» были дети, которых в настоящий момент здравствовало в десять раз больше, чем ставших супругами родителя счастливиц – двадцать девять душ. Одиннадцать из которых мужчины. И как раз вот тут начиналась самая мякотка, ибо семисотлетнее правление главы семейства оставляло за императорскими детьми статус вечно третьих, которым, как и всегда у рода человеческого, далеко не все были готовы удовольствоваться. Потомки монарха могли только стоять у трона, ибо над ними всегда и везде находились действующие супруги отца. Ни одна из предшественниц за эти семь веков, насколько я понимал жизнь, не умерла своей смертью. Кронпринцев и кронпринцесс ныне тоже здравствовало куда меньше, чем родилось. Так же как, впрочем, и внуков монарха, с которых начиналось титулование принц без приставки «коронный». Судя по всему, близкий круг императора и его семьи нужно было сравнивать даже не с клубком змей, а со здоровенным крысятником, где все пожирают всех.

Ладно, бог с ними с императорскими дочками, те оставались разменными монетами выгодного для папаши политического марьяжа – хотя тут, зная историю, можно было и поспорить. Что было делать кронпринцам? У которых за эти века тоже появилось немало потомков, давивших своим существованием на родителей вряд ли менее жестко, чем они сами на императора. Кормовая база разрастающегося рода просто не могла угнаться за продуктами пятнадцати минут удовольствия, что автоматом толкало потомков монарха на скользкий и грязный путь внутрисемейной конкуренции. Как, впрочем, и прочую аристократию, где творилось абсолютно то же самое, разве что в меньшем масштабе.

По собранной земной агентурой труднопроверяемой информации, грызней между собой императорские детишки не ограничивались, попытки скинуть засидевшегося на троне папашу тоже периодически предпринимались. С последним им пока что не подфартило, а вот на сокращении поголовья императорских отпрысков отразилось самым явным образом.

Единственным сыном императора, который считался стоящим практически вне этой политической грызни, если правильнее, то над ней, был главнокомандующий вооруженных сил Империи кронпринц Рейвен – самый старший из его детей от самой-самой первой из жен, ныне, понятно, покойной. По слухам, рожденный даже до того, как Брейден I водрузил на свою голову императорскую корону. Кронпринц славился на всю империю и за её пределами своим умом, рядом трактатов по военной истории и полководческому искусству, откровенно склонной к казарме прямотой с меткими хлесткими фразами, а также политической непотопляемостью в Малом Совете отца, зиждившейся на абсолютном равнодушии к трону родителя. Свое положение этого человека, если при таком сроке жизни его можно было назвать человеком, определённо устраивало, притом что ставшая государством в государстве армия его обожала. Если бы у Вечного императора был наследник, то Рейвен назывался бы им без каких-либо вариантов, но Вечный наследник при Вечном императоре явно смотрелся бы несколько странно, поэтому Аэрон без этого обошелся. Видимо отчасти именно из-за этого, меряясь пиписьками, кто в роду выше, потомки монарха давили друг дружку и своих окружающих по абсолютно копеечным поводам, до очередности провозглашения здравиц на приеме включительно. И да, никем особенно не скрывалось, что упомянутый кронпринц, для того чтобы братья, сестры и племянники оставили его и вооруженные силы Империи в покое, перебил за века родственников как бы ни больше, чем все остальные, вместе взятые. Не лично, конечно, но по ряду мятежей – сексуальный смешок Инги Ладыженской, – некоторые историки ставили последнее под сомнение. Историков разумеется из сопредельных государств.