Дороги победы

Лучшего замысла для овладения цитаделью германского фашизма при сложившейся в районе Кюстрина обстановке, казалось, невозможно и предположить.

К сожалению, в первый же день Берлинской операции этот замысел был подвергнут пересмотру — изменилась его основная идея. Эти изменения особенно коснулись нашей, 1-й гвардейской танковой армии.

Надо сказать, что еще 5 апреля на совещании в штабе фронта командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал С. И. Богданов настойчиво доказывал Г. К. Жукову, что нужно дать больше свободы его армии для более глубокого обхода Берлина с севера. Но Г. К. Жуков тогда одернул командарма:

— Вы собираетесь, товарищ Богданов, воевать за Берлин или будете все время уходить на север?

Но если 2-й гвардейской танковой армии довелось все-таки совершить дальний и весьма эффективный маневр захода в тыл Берлина, то 1-й гвардейской танковой армии не пришлось осуществлять ранее запланированного маневра. Почему? Об этом я скажу ниже, а сейчас продолжу описание завершающей битвы Великой Отечественной войны.

15 апреля, как только вечерние сумерки опустились на землю, 1-я гвардейская танковая армия снялась с места и под покровом ночи двинулась к Одеру. Как назло, ночь была звездная, ясная. В небе слышалось рокотание вражеских бомбардировщиков, его рассекали стрелы прожекторов, то тут, то там вспыхивали разрывы зенитных снарядов.

Перевалило за полночь, когда наши передовые отряды подошли к переправам через Одер. Редкие выстрелы с той стороны свидетельствовали, что враг нервничает, чует, что вот-вот начнется.

И началось. Памятную ночь 16 апреля разрезали вдруг разноцветные трассирующие разрывы, загудела, задрожала земля. Загрохотали гаубицы, завыли эрэсы — «катюши». Началась неслыханная за всю войну артиллерийская и авиационная подготовка. Когда уши немного привыкли к этому адскому грохоту, можно было различить ухающие выстрелы дальнобойных пушек резерва главного командования.

Затаив дыхание, слушали этот шум солдаты и офицеры. Здесь были ветераны, слышавшие московскую, сталинградскую, курскую канонады. Но то, что совершалось теперь, мы не могли сравнить ни с чем.

Только чудо могло спасти Гитлера и его подручных, они и ждали чуда, как свидетельствуют историки. Но чудес, как известно, не бывает.

16 апреля, как только закончилась арт — и авиаподготовка, войска 1-го Белорусского фронта рванулись в решительное наступление. По всей протяженности плацдарма атаковали противника, прорвали первую полосу его обороны, быстро достигли второй полосы, проходившей по Зееловским высотам, но здесь были остановлены сильным организованным огнем противника.

Зееловские высоты господствуют над Приодерской низменностью, это очень серьезный рубеж на пути к Берлину. Войска 8-й гвардейской армии: пехота, артиллерия, приданные ей танки — все скопилось у подножия высот, не в силах двигаться дальше.

Помню, еще на совещании 5 апреля некоторые наши генералы настойчиво доказывали командующему фронтом, что главная полоса обороны у противника не первая, а вторая, проходящая через Зееловские высоты, что не по первой, а по второй полосе следует сосредоточить огонь артиллерии и авиации. Однако это их мнение не было учтено.

«Сейчас, спустя много времени, — пишет Г. К. Жуков, — размышляя о плане Берлинской операции, я пришел к выводу, что разгром берлинской группировки противника и взятие самого Берлина можно было бы осуществить несколько иначе…»[45]

Находясь лично на командном пункте 8-й гвардейской армии, командующий фронтом маршал Г. К. Жуков, убедившись, что войскам этой армии не прорвать самим до конца всей глубины тактической обороны противника и что дальнейшее промедление может сорвать всю операцию, ввел в действие на участке 8-й армии 1-ю танковую армию.

А в ночь на 18 апреля, когда уже была прорвана вторая полоса обороны противника вглубь на 25 километров и наши войска продолжали наступление, ко мне на КП прибыл генерал Н. И. Герко, сообщив, что мне надо с ним вместе ехать назад, в город Зеелов, на совещание к члену Военного совета фронта К. Ф. Телегину.

— Сейчас?!

— Сию минуту.

Я недоумевал: в разгар отражения остервенелых контратак противника бросить свои войска и ехать куда-то на совещание? Н. И. Герко в ответ только пожал плечами: «Приказ есть приказ…»

По дороге, вспаханной бомбами и снарядами, поздно ночью мы добрались до развалин Зеелова. После таких атак, какие выдержал этот городок, мудрено было, чтоб что-то тут осталось целым. По улочкам не проедешь — завалы разрушенных домов, камни на мостовой. Еле разыскали чудом сохранившийся дом, где проходило совещание.

Неверный свет коптилки освещал лица собравшихся. В середине за столом узнал К. Ф. Телегина, лицо его было строгим, но чувствовалось, что он очень расстроен.