Дороги победы

Сосредоточение советских войск на этом направлении не могло оставаться не замеченным противником. И чтоб избежать окружения своей 16-й армии, противник начал отвод своих войск за реку Ловать. Воспрепятствовать в этом наши войска не могли. Во-первых, ему удалось уплотнить свои боевые порядки за счет отошедших частей своей 16-й армии, и, во-вторых, наступившая весенняя оттепель полностью парализовала передвижение нашей артиллерии и танков.

Тем временем немецкое командование решило исправить свое тяжелое положение на юго-западе, где его войска терпели одно поражение за другим — их выбили из Курска, Белгорода, Харькова. Собрав крупные резервы, противник организовал контрнаступление и вновь захватил Харьков и Белгород.

Обстановка на Воронежском фронте осложнилась. И чтобы не допустить дальнейшего продвижения врага, было принято решение Ставки перебросить 1-ю танковую армию в район Курска. В начале марта началась ее погрузка в железнодорожные эшелоны.

Сейчас представляется, насколько эффективнее для общего положения дел оказались бы действия 1-й танковой, окажись она еще в самом начале 1943 года на южном крыле фронта. Кто знает, может, и не возникло бы немецкого контрнаступления и не переходить бы Харькову и Белгороду из рук в руки. На северо-западном же театре военных действий лесисто-болотистая местность, заснеженность, отсутствие дорог, наступившая вскоре оттепель делали недостаточно продуктивным использование такого крупного танкового объединения.

Нельзя не отметить и следующего. Хотя это и диктовалось обстановкой, но события на Демянском выступе подтвердили, что такую крупную структурную единицу, как танковая армия, нельзя бросать в сражения, пока она окончательно не сколочена. Действия подобной единицы могут принести желаемый эффект только при условии однородности ее состава. Конгломерат танков и лыж несостоятелен, если ставить перед танковыми армиями органичные для них большие задачи. Но, как я уже говорил, об этом далее…

Однако, несмотря на частные неудачи, советская военная стратегия в начале 1943 года уже прочно стяжала себе славу и признание во всем мире. Именно благодаря победам Советской Армии под Москвой и Сталинградом в январе 43-го в Касабланке прозвучали слова Рузвельта о необходимости выдвинуть для гитлеровской Германии требование безоговорочной капитуляции.

Масштабы катастрофы на Восточном фронте привели в самом германском генералитете к оппозиции Гитлеру — явной и тайной, а самого Гитлера — к признанию в «Волчьем логове», своей ставке: «Возможность окончания войны на Востоке посредством наступления более не существует. Это мы должны ясно представлять себе».

Но годы уходят, становятся историей, а историки не все, увы, объективны. Это чувство сожаления возникает у меня, когда я перелистываю внушительный фолиант «История второй мировой войны» бывшего генерала, сменившего после войны гитлеровский мундир на тогу летописца, Курта Типпельскирха.

«Три года германские вооруженные силы вели наступление: Германия захватила обширную территорию, которая от Нордкапа до Эль-Аламейна раскинулась на 4500 километров, а от Бреста на побережье Атлантического океана до Сталинграда на Волге — на 3600 километров. Но как раз это, — сокрушается К. Типпельскирх, — и привело к опасной раздробленности сил»[8].

Если вдуматься в это утверждение, то сразу становится ясно: оно рассчитано на простачков… От Атлантики до Сталинграда 3600 километров — это, оказывается, только для немецких вооруженных сил. А для советских — другая протяженность советско-германского фронта? Для последних нет «опасной раздробленности»! И не в равных ли условиях в этом смысле противоборствующие стороны? От Нордкапа до Эль-Аламейна 4500 километров, верно. Но на этом расстоянии еще и войска сателлитов — Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии и прочих. А сколько дивизий у германской стороны в Норвегии или Африке, на побережье Атлантики — всего ведь чуть больше трех десятков.

А сколько войск вынужден был держать Советский Союз на удалении в десять тысяч верст от фронта — на Дальнем Востоке, с другой стороны пресловутой «оси», против японских империалистов!

Несолидно прибегать к аргументации подобного рода в научных трудах. Нелогично, мягко выражаясь…

Минуло после поражения гитлеризма в войне против СССР десятилетие, умер танковый стратег вермахта Гейнц Гудериан. Его однополчане и поклонники бережно, скрупулезно собрали его черновые рукописи, и вот в Мюнхене вышла последняя, так сказать, посмертная книга Гудериана «Танки — вперед!».