Дороги старушки Европы

— Он вам еще нужен? — незнакомым, угрожающим тоном осведомилась девушка у наслаждавшегося зрелищем де Транкавеля-среднего, указывая возникшим в ее ладони тонким лезвием на тщетно пытающегося освободиться Гиллема.

— Вообще-то не слишком, — пожал плечами будущий владелец Ренна. — Хотя я не привык терять родственников с такой поспешностью. Три человека за два дня — многовато, вы не находите? И потом: я не разделяю его увлечения, именуемого Церковью «безнравственным», однако я — человек крайне терпимый. Пусть спит, с кем хочет, хоть с козлом из крестьянского хлева, мне то что… Но тут другое — я терпеть не могу насилия, а Гиллем наоборот… Простите, монна Изабель, чем он перед вами-то провинился? Покушаться на вашу честь Гиллем никак не мог, это я могу утверждать со всей определенностью, не первый год знакомы…

— Тьерри! — вопль перешел в совсем уж неприличный визг, заставивший Гая неприязненно поморщиться, и оборвался, когда скользнувшая вперед девушка оказалась за спинкой кресла, причем трехгранный отточенный клинок завис в опасной близости от лихорадочно бьющейся синеватой шейной жилки.

— Я тоже не люблю насилие, — процедила мистрисс Уэстмор, — но иногда оно может быть крайне полезным. В просветительских и воспитательных целях.

— Веселая страна Англия, — невпопад пробормотал Тьерри. — Надо полагать, он все-таки добрался до филейных частей вашего приятеля? Oh, pardon за столь некуртуазную формулу.

— Нет. Не добрался.

Это сказал Франческо. Мессир Франческо Бернардоне из Ассизи, итальянец, неполных восемнадцати лет от роду, случайная фигура в разыгрываемой партии загадочной игры с неизвестными противниками, вполне живой и старающийся не подавать виду, как ему хочется прилечь, заснуть и не видеть никаких снов.

— Нет, — твердо повторил Франческо. — Монна Изабелла, вы не сделаете этого.

— Почему? — выкрикнула девушка. — Они бы убили тебя! Просто так, для развлечения! Ты что, не понимаешь? Есть вещи, которые нельзя прощать! Никому и никогда!

— Оставь его, — молодой человек, чуть прихрамывая, подошел к Изабель, осторожно положил свою ладонь поверх ее, державшей кинжал, и заставил отвести лезвие в сторону. — Я верю, ты можешь убить его, и, возможно, это будет справедливое воздаяние за все его грехи. Только чем ты тогда будешь отличаться от этого несчастного человека и ему подобных? Месть только кажется сладкой, — он посмотрел по сторонам, только теперь заметив Тьерри и Гая. — Вы пришли за мной, да?

— Вот именно, — обрел дар речи сэр Гисборн. — Мы уходим. Я имею в виду — уходим из Ренна. Франческо, ты как?..

— Несколько синяков и подвывихнутая нога, — итальянец отмахнулся, показывая, что его беды не заслуживают долгих обсуждений. — Они побаивались своего хозяина, поэтому я легко отделался… Монна Изабелла, идемте, вам не стоит находиться здесь.

— Сейчас, — рассеянно отозвалась девушка.

Позже Гай упрекал себя — мог бы догадаться, что мистрисс Уэстмор не уйдет, не оставив по себе долгой памяти. Она еще не отошла от кресла, и Гиллем не успел дернуться в сторону, избежав стремительно дернувшегося вверх лезвия — не стилетного, подходящего только для колющих ударов, а его собственного широкого ножа, небрежно воткнутого Тьерри в щель между каменными блоками стены. Маленький ошметок человеческой плоти, ловко подхваченный девушкой, описал в воздухе дугу, разбрызгивая мелкие алые капельки, шлепнулся на догорающие угли в очаге и зашипел, испуская тошнотворно-сладковатый душок. Гиллем закричал, но крик тут же перешел в задушенный хрип, когда он скосил глаза и увидел густые, вязкие струйки темно-багровой жидкости, быстро прокладывающие путь вниз, сначала по левому плечу, а затем и по светло-зеленоватой ткани рукава.

— Неплохо, — хмыкнув одобрил Тьерри. — Это придаст ему в будущем некий выразительный штрих неповторимого обаяния. Гиллем, дорогуша, придется тебе потерпеть, пока я закончу свои дела. Не переживай, никто еще не умирал от потери уха. Обещаю, постараюсь вернуться побыстрее. Господа, нам пора. Мадам Изабелла, вы не могли бы сдержаться и не разделывать далее на кусочки моего родственника из Содома и Гоморры?

Девушка надменно фыркнула и запустила так хорошо послужившим ей кинжалом в противоположную стену, целя в деревянную рожицу поддерживающего настенный подсвечник бесенка. Она промахнулась, угодив чуть ниже, отчего бесенок приобрел задумчивый вид существа, ковыряющегося после сытного обеда ножом в зубах.

* * *

— Вам не выйти, — три кратких слова прозвучали ударом похоронного колокола, поэтому Тьерри поторопился разъяснить: — Не выйти через нижние ворота. Обычно тамошняя стража не слишком усердствует, но сегодня… Рамон изрядно запугал их, и они наперебой твердят, что отопрут только по личному приказу господина графа или наследника.

— А ни тот, ни другой отдать подобный приказ не в состоянии, — невесело подытожил Франческо, успевший придти в себя.