Дороги товарищей

Соня все понимала. Глаза ее налились слезами, и если она не ревела, то, разумеется, только потому, что была по природе сильным, волевым человеком — так мысленно определила Женя, которая в душе считала себя страшным нытиком, белоручкой и ужасной трусихой. Женя никогда в мыслях не переоценивала себя — такой уж у нее был характер.

— Я восхищаюсь тобой! — пылко заявила она подруге, когда они выскочили из трамвая и побежали к дому, Аркадия.

— Женечка, я, наверное, останусь… здесь, — забормотала вдруг Соня. — Мне, знаешь, как-то неудобно…

Женя не стала с ней спорить.

— Ладно, ты жди меня, а я пойду, все разузнаю.

И пока Женя разузнавала, — а это длилось по крайней мере часа полтора, — Соня томилась на солнцепеке, издали поглядывая на ветхий, покосившийся на все стороны домик Юковых. Вокруг было безлюдно. Стояла полдневная душная тишина. У калиток, высунув дрожащие языки, лежали ошалевшие от жары собаки.

Наконец Женя показалась на крыльце. Горячей рысцой она устремилась к Соне.

— Все в порядке! — закричала она. — Все это сплетни! Аркадий чувствует себя прекрасно!

— Что? Не арестовали? — опешила Соня.

— Да нет, арестовали! — радостно сказала Женя. — Аркадий вполне доволен! Он хочет начать новую жизнь! — И Женя, завизжав, поцеловала Соню в щеку.

Какой-то пес, большой и лохматый, как пьяный, непроспавшийся мужик, поднялся на передние лапы, протестующе дал о себе знать:

— Р-р-ры!

— Собачка, ты что? — ласково удивилась Женя. — Это же я от счастья!

— А-а-а, — проворчал пес и лег.

— Да, он желает начать новую жизнь! — повторила Женя и, нахмурив чистый загорелый лоб, задумалась. — Но все-таки он не перешел в десятый класс, все-таки он… Нет, Соня, все-таки он нуждается в нашей помощи! Он, конечно, не обратится к нам, не-ет, ни за что! Выход из положения придется искать нам. Я ищу, а ты? Ты тоже ищи!

— Сейчас? — растерянно спросила Соня.

— Конечно! — воскликнула Женя. — У меня копошатся какие-то… какие-то мысли. — Она постучала пальцем по своему лбу. — Что-то вроде бы рождается… А у тебя?

— У меня? Н-ничего… — пробормотала Соня.

— Не волнуйся и будь спокойнее! Давай рассуждать вместе. Логически. Нет, не надо! Давай лучше сделаем пробежечку. Когда я не спеша бегу, у меня рождаются разнообразные мысли. Может быть, и сейчас родятся. Ну-ка! — И Женя побежала маленькими шажками.

Соня последовала ее примеру.

Пробежав метров сто, Женя ускорила шаг, помчалась во всю мочь. Потом она сделала крутой вираж и, чуть не столкнувшись с Соней, воскликнула:

— Родилась!

— Честное слово? — обрадовалась Соня.

— Родилась гениальная идея! Только что, сию минуту! Слушай, — и, чеканя каждое слово, Женя объявила: — Ты начнешь завтра же заниматься с Юковым по физике и поможешь ему сдать осенью экзамены и перейти в десятый класс!

— Я? С Аркадием? По физике? — снова опешила Соня.

— Вот именно! И без всяких возражений! — прикрикнула Женя, хотя Соня еще и не думала возражать. — Если хочешь знать, это дело мы оформим как комсомольское поручение! — Женя радостно рассмеялась. — Гениально, не правда ли?

— По-моему, это сверхгениально, но… — нахмурившись, начала Соня.

— Хорошо, пусть будет сверхгениально, я не против, — быстро согласилась Женя. — Значит, договорились. Комсомольское поручение!

— Но…

— Соня, Сонулечка, «но» ты будешь говорить Саше Никитину, Костику Павловскому, Ване Лаврентьеву, а мне-то зачем? Я ведь все прекрасно понимаю! А теперь — немедленно за работу.

Соня была обезоружена.

Этот разговор произошел часа в два дня. А в семь часов вечера в девятом классе «А», освещенном золотым и теплым вечерним солнцем, собралось, по выражению Румянцевой, «летучее совещание группы комсомольского актива». Активистов было шестеро — Саша Никитин, Коля Лаврентьев, Костик Павловский, Вадим Сторман, Соня Компаниец и Женя. На задней парте сидел Аркадий Юков. У него была поза полураскаявшегося грешника. Ваня Лаврентьев, занявший по праву председательское место, — он был секретарем школьной комсомольской организации, — пытался «вытащить» Юкова поближе, но из этого ничего не вышло: Юков словно врос в парту.

— Ну, мы коротко, товарищи, — объявил Ваня, строго посверкивая своими яркими глазами. — Вопрос о помощи комсомольцу Юкову, который не сдал экзамена по физике. Вопрос, я думаю, ясен. У кого есть предложения?

— У меня, — поднялся Саша — Я предлагаю прикрепить к комсомольцу Юкову комсомолку, члена комитета Компаниец.

— Возражения есть?

— Нет! — ответила за всех Женя.

— Послушаем Соню Компаниец. Ты согласна?

— Вообще-то да, но… — пунцовая от смущения, Соня посмотрела на Аркадия.

— Она согласна! — сказала Женя.

— В таком случае, все в порядке, — улыбнулся Ваня.

— А у меня согласия не спрашивают, — проворчал Аркадий.

— Какой с тебя спрос! — резко сказал Ваня. — Мы еще осенью на комсомольском собрании вспомним о твоем обмане и решим, достоин ли ты находиться в комсомоле или нет.

— До осени в Чесме пятьдесят семь миллионов кубометров воды утечет, — заметил Сторман.

Он не сказал ничего смешного, но все, кроме Костика Павловского, рассмеялись. Даже Аркадий Юков, и тот заулыбался.