Дороги в ад

Вы только посмотрите, что он учудил в нэшвиллском баре прошлым вечером. Ебанутый на голову мудак засадил несколько кружек пива, пошёл в туалет, а несколько секунд спустя появился оттуда совершенно голый. К изумлению потрясённых посетителей, Пиздюк стал бить себя в грудь, издавая вопль в стиле Джонни Вейсмюллера[26], а затем рванул через зал к центральному входу. Девушка у барной стойки обратила внимание на возможную важность старенького текста Тэда Ньюджента[27], которые он выкрикивал на выходе.

Разве это была не “Great White Buffalo”[28]? Думаете, он хотел сделать какое-то заявление?

Рэй не нашёлся, что на это ответить.

Пиздюк потом объяснил, что он просто хотел снова сделать популярным бег нагишом.

- Вся эта хрень со СПИДом сделала людей чертовски зажатыми. Меня задолбала эта гонка за безопасной еблей. И я прозрел. Я осознал, что жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о болезнях и о всякой подобной хрени. Я подумал, что людям нужно снова начинать получать удовольствие. Раскрепоститься немного. Отсюда и моё решение возродить бег нагишом.

В этом был какой-то извращённый смысл. Рэй боялся найти хоть малейший намёк на логику во всём, что говорил Пиздюк. Парень был просто маньяк. Причём на всю голову.

Так почему же Рэй до сих пор тусовался с ним?

По инерции.

Может, в этом всё и дело. Рэю всегда было достаточно просто быть. Он не стремился понять суть вещей. Ему не нужны были объяснения. Вещи просто были. У Пиздюка всё было совершенно наоборот. Но они были схожи в одном, очень важном, аспекте - они оба не добились ничего существенного.

Инерция.

Наверное.

Так что Рэй начал думать, что, может, пора уже что-то менять. Может, пора устроиться на настоящую работу. Вернуться к учёбе. Работать, чтобы обеспечить себе уверенное будущее. Но чтобы так сделать, ему для начала было нужно сбросить лишний багаж.

Убить его.

Если бы он попросил этого парня свалить насовсем, тот бы исчез на несколько недель, но в конце концов появился бы снова. Рэй знал это по своему собственному печальному опыту. Этот парень походил на долбанный йо-йо, который всегда возвращался обратно.

Инерция.

Рэя уже тошнило от этого ублюдка.

Тошнило от своей собственной никчёмной жизни.

До смерти тошнило от выслушивания всего этого говна:

- Ты замечал когда-нибудь, что люди не дерутся в барах по-настоящему? Они толкаются, пихаются, кидаются всякой хернёй друг в друга, но почти никогда не мудохают друг друга. Как в тот раз, когда ты…

- ДА ЗАЕБАЛО!

Пиздюк посмотрел на него.

- Что-то не так, Рэймонд?

Рэй ухватил правой рукой Пиздюка за затылок, сильно вжал педаль тормоза, и толкнул этого мозгоклюя вперёд. Лоб Пиздюка влетел в лобовуху. Стекло треснуло. Над одним глазом у него образовалась глубокая рана. Кровь потекла по обеим сторонам его лица, а его бессознательное тело уткнулось в дверь. Он был похож на проигравшего в бою за титул в тяжёлом весе.

Рэй ещё несколько минут ехал, ни о чём не думая. По радио играли “Doors”.

Рэй слушал.

Люди странные[29].

Однозначно.

Рэй проследил, чтобы стрелка спидометра оставалась чуть выше шестидесяти пяти. Машин на этом пустынном отрезке просёлочной дороги почти не встречалось - и он точно знал, что свидетелей не было, - но также он знал, что осторожность повысит его шансы выйти сухим из воды.

Ему нужно было оценить ситуацию, составить пошаговый план, который приведёт к успешному разрешению этой критической ситуации.

Отвезти его в больницу?

Может быть.

Он мог сказать властям, что запаниковал, когда на дорогу выскочила собака. Воспоминания же Пиздюка были бы затуманены полученной травмой. Он мог вообще ничего не вспомнить. Может, всё можно было спокойно вернуть в нормальное русло. Может…

Да, много всяких «может».

Особенно это - может, Рэй не хотел возвращать всё в нормальное русло. Может, он сделал выбор в пользу той его части, которая воспринимала сделанное, как первый уверенный шаг в нужном направлении. Инертный Рэй не был способен на серьёзные поступки. Судьбоносные поступки. Может, пришло время Уверенному Рэю ампутировать навсегда свою хлипкую половину.

Он взглянул на Пиздюка.

Тот всё ещё находился в отключке.

И всё ещё молчал.

Рэй осознал, насколько сильно он желает, чтобы ему больше никогда не пришлось слушать этого уёбка.

- В пизду!

Он проехал ещё восемь миль, пока не нашёл нужный съезд, и свернул с шоссе. Он пробирался по знакомому лабиринту просёлочных дорог с возрастающим чувством тревоги. Тут курсировало не так уж и много копов, но те, кто курсировал, тормозили тебя совершенно без причины. Рэй не cмог расслабиться, пока не увидел пустынную лодочную пристань, которую он помнил по детским вылазкам. Он подъехал к краю короткого, скошенного пирса, заглушил двигатель и осмотрел территорию.

Вокруг никого.

Как обычно.