Дороги звёздных миров

— Да ну, — махнул рукой Бианкин, — какое у детей Ирудо лечение? А мальчика оставляй. Директриса в полицию позвонит. Они прямо здесь протокол составят. В первый раз, что ли.

— Я знал, что ты поможешь. Спасибо. Ещё знаешь что, — спохватился Бочаров, — я вчера своего гостя ночью на кухне застал. А перед ним рисунок странный. Что скажешь?

Аркадий достал из кармана изрядно помятый листок бумаги.

Бианкин повертел рисунок в руках, отодвинул подальше от глаз, придвинул.

— Интересно. И твой туда же, — педиатр выдвинул из письменного стола застревающий ящик, достал оттуда стопку листов, разложил на столе.

— Смотри, раз пришел. Сегодня по спальням собрал.

Бочаров глянул и застыл завороженный. Рисунки на листах: стены замков, парящих в непонятно каком измерении, переплетённые мраморными лестницами и голодным плющом, были похожи между собой, как близнецы. И рисунок ночного гостя был один в один их порождением. Плоть от плоти, кровь от крови.

— Что это значит? — выдохнул Бочаров. — Как они это делают? И зачем?

Бианкин пожал плечами:

— Может быть, синхронизируют сознания. Мы говорим себе: больные дети, больные дети, выброшенные из нормальной жизни. А сами не представляем, Аркадий, что они могут. Серьёзных и даже несерьёзных исследований никто не проводил. Считается, что проблема в том, что дети Ирудо рождаются. А может, это не проблема. Может, просто так надо.

— Кому надо? — Бочаров внимательнее вгляделся в приведённого им мальчика. Тот сидел на краю стула, вытянувшись, напряжённо сведя цыплячьи лопатки. Бледные губы полураскрыты, глаза смотрят как обычно, в никуда, даже и не пытаясь ни на чём сфокусироваться. В уголке рта скопилась слюна. Вот-вот капнет.

— Мало ли, кому надо. Одно из проявлений законов природы. Ты знаешь, что перед войной рождается гораздо больше мальчиков? Никто не знает почему. Собственно, не перед войной, а сразу после. Но не в этом дело. Лет двадцать назад вдруг стало рождаться много детей с врождённым пороком сердца. А потом так же вдруг перестало. Левшей больше не рождается. Почему — опять неизвестно. Может, природа пытается снова прийти к состоянию устойчивого равновесия, компенсировать потери. А может, что-нибудь другое.

— Зачем природе дети с синдромом Ирудо? Уменьшить рождаемость? Поставить само существования человечества на карту?

— Откуда я знаю, Аркадий? Ты спросил — я ответил. Идем, я тебе что-то покажу. Только нянечку позову с мальчиком посидеть.

Бианкин привел Аркадия в палату для новорождённых.

— Здесь три Ирода! — сообщил Бианкин.

— И что?

— А то! Смотри!

Бианкин сжал в руках неизвестно как попавший к нему тяжёлый баскетбольный мяч и с силой замахнулся им в сторону младенцев.

Аркадий бросился на сошедшего с ума Бианкина, но не успел. Мяч уже летел в сторону открытых лёгких кювёз с новорождёнными.

Бочаров зажмурил глаза. Вот сейчас. Сейчас раздастся истошный детский крик. Переломы, сотрясения, увечья на всю жизнь…

Ничего.

Бочаров приподнял веки. Мяч висел в воздухе посредине палаты на уровне человеческого лица, будто столкнулся с невидимой преградой. А затем, будто кто-то его подтолкнул, медленно опустился на пол.

— Понял?

— Нет, — честно признался Бочаров. — Только отдай лучше мяч. Мне спокойнее будет.

— И я не понял. Но впечатляет.

— А зачем всё это?

— Это уже нe ко мне, это в Божественную канцелярию.

Затренькал телефон. Бочаров зажал микрофон ладонью и вышел из палаты.

— Пап! — кричала возбужденная Элька. — Ты пока не договаривайся насчет аборта. Мне подруга рассказала, у нее ребенок Ирод. Четыре года. Шоковая терапия метразином дает потрясающие результаты. Дети вылечиваются на глазах. Начинают говорить. И улыбаться. И отвечать на вопросы. В их подопытной группе все выздоровели, представляешь? Мультики по телевизору смотрят, смеются. Сын у нее уже до ста считает. И все буквы знает. Проблема, можно сказать, решена!

Вечером Элька с мужем приехали в гости. Привезли торт и бутылку коньяка. Элька загадочно гладила живот и светилась счастьем.

Захмелевший Бочаров вышел на кухню — глотнуть холодной воды.

Одинокий телевизор бубнил что-то в пространство. Бочаров потянул руку к пульту, но передумал и прислушался.

— Таким образом, — вещал с экрана человек в красном галстуке, — недавно открытая комета Фрая имеет пять процентов вероятности столкнуться с Землей через три года. Это много по астрономическим меркам. Но не будем грустить, дорогие друзья. За эти несколько лет все ещё может перемениться…

Бочаров так и не выключил телевизор. Он присел на табуретку и попытался вспомнить что-то очень важное. Что-то, произошедшее с ним недавно и имеющее связь с той пургой, что нёс ведущий. И с вроде как решённой проблемой. Но так и не смог.

Евгения Кретова