Дороги звёздных миров

Ульяна кивнула, рыжие волосы, собранные в тугой хвост, мягко рассыпались по плечам. Удивительный момент, к которому она не могла привыкнуть за месяцы службы: кресло Первого навигатора и капитана на кронштейнах высоко под куполом рубки, полная свобода движения, ощущение полёта, жжение на коже от контакта с лианином, и узкое горлышко распахивающегося транзакционного перехода прямо по курсу. Полное сращивание с нейросетью корабля, когда она сама — корабль, его мозг, его мысль, его воля. Вот сейчас.

— Спасибо, всё вижу, — она закрепила височные диски и вошла в нейросеть корабля. Перед глазами распахнулась виртуальная панорама звёздного неба с отмеченными синим и зелёным лоциями и навигационными ориентирами.

Привычное жжение на коже, холодок по позвоночнику, в ушах — ритм классического танго: корабль, ловко подруливая маневровыми, выходил на установленный курс.

Голос генетика:

— Первый навигатор, давление в норме, нейронная связь работает в штатном режиме, увеличиваю активность лианина, — суперпроводник, заменяющий синапсы нейросвязи корабля, созданный Пауковым «живой» материал, внешне сильно напоминающий плесень. При соприкосновении с кожей Ульяны его ворсинки присосались к коже, мгновенно соединяясь с нейросетью.

По позвонкам Ульяны пробежала колкая волна, ладони плотнее легли на подлокотники.

Ульяна покосилась вниз: в руках Артёма Паукова корабль становился послушным, словно ребенок. «Фокус», и в самом деле, — его детище. Пять лет головокружительного эксперимента, бесконечных проверок, тестов и диагностик. Пять лет пути от ДНК толианского дельфина-афалины до корабля-биоморфа. Вытянутый чёрный корпус в тонкой кристаллической чешуе, расставленные паруса энергоёмкостей там, где должны быть грудные плавники, приподнятый горб купола-рубки, сопла маневровых двигателей, стабилизаторов и бортового вооружения. Перспективная модель космического корабля, уникальный образец. Верх научной мысли Единой галактики⁶.

И уже никому не важно, что его создателю всего двадцать четыре.

Ульяна кокетливо повела плечом: знала, что Артём за ней наблюдает.

— Тём, а вот меня давно мучает вопрос: если я чихну, например, ты там что на своих графиках увидишь? — полюбопытствовала девушка и лукаво закусила губу, подводя корабль к расчетной точке.

Пауков насупился. Да, он самый молодой учёный в секторе и самый молодой руководитель Лаборатории Космофлота… Да, на корабле он выполняет функции и биотехника, и медика, умудряясь при этом проводить и дополнительные исследования. Да, за глаза его зовут Паук и Сухарь. Но легкомыслие капитана иногда вводило его в ступор.

Он промолчал. Ульяна продолжала теребить лианиновое полотно на подлокотниках, от чего диаграмма нейросвязи на мониторе пульсировала и мигала.

— Вход в транзакционное окно четыре секунды, — прекратил их препирательства старпом и проворчал: — Как дети, блин.

— Я знаю, как расшифровывается «старпом»! Старый помощник! — усмехнулась Ульяна и, ловко уложив корабль на выбранный курс, мягко вошла в распахнувшееся окно.

Её возбуждал и будоражил этот момент, когда всё управление «Фокусом» оказывалось в её руках. Когда пространство сжималось до одной точки, и она, девятнадцатилетняя девушка с Земли, ещё недавно, как и все земляне, не знавшая о существовании союза Единой галактики, уверенной рукой направляла корабль вглубь перехода. Шум в ушах, звёздная пыль — далеко за спиной, минута тянется за минутой, словно расплавленная смола, преодолевая световые годы, будто стирая их из воспоминаний.

— Точка сборки двадцать три секунды, код семнадцать, — сосредоточенное напоминание старпома.

Ульяна приготовилась: вот сейчас, при выходе из транзакции, сформируется кварк-глюонное облако, «мыльный» пузырь, и, как в детстве воздушный шар, лопнет над головой.

— Что-то не так, — её захлестнула тревога.

Околосветовая скорость. Время принятия решения — доли секунды.

Мгновение. Вместо тёмного окна выхода из транзакции — белёсое облако, мутный вихрь с узким горлышком-войдом в центре.

— Чёрт, Кир! Торсионное поле прямо по курсу! Дифферент на левый борт, угол дифферента сорок…

— Есть угол дифферента на левый борт сорок! Чисто же все было, — паника в голосе второго навигатора. Ульяна почувствовала, как он подсоединился к нейросети «Фокуса».

— Правые маневровые на полную мощность, левые — на минимум, угол атаки двадцать, — командовала она. — Манёвр уклонения, крен девяносто градусов на правый борт.

Напряжение в рубке. На мониторах — приближающийся смерч.

— Чёрт побери этот приграничный сектор, — ворчал Крыж. — Как чувствовал, что вляпаемся.

Ульяна вцепилась в подлокотники, прижимая прохладный лианин. На коже усилилось жжение. Но это мелочи. Лишь бы попасть в бутылочное горлышко торсионного вихря. Это всё равно что прыгнуть с десятиметровой вышки в бассейн два на два метра. То же самое, только на околосветовой скорости внутри тесного транзакционного коридора.

— Защитное поле активировано, — сообщил Вася Крыж. — Двадцать процентов энергии — тю-тю!