Дороги звёздных миров

— Она может тебя забыть, возненавидеть и оттолкнуть. Заболеть или умереть. Во Вселенной возможно всё, — поддакивала Авал и опаляла дыханием ухо. — Но, пахоэхоэ, ты сам зашёл на этот корабль. Сам проделал разлом для новой жизни. Сам не сошёл ни на одной из остановок. Сам захотел найти.

Да, я уже не мог отступить. Не перед Авал. Горящей, яркой и неотвратимой. Как Ми-о.

— Всё-таки я ещё чего-то стою, — вздыхал я.

— Несомненно, — грохотала Авал и зловеще, во весь полный клыков рот, улыбалась. Тянулась ко мне рукой с удлиняющимися когтями и…

— Кор-р-рабль пр-ррибывает на планету! Повтор-р-ряю, кор-р-рабль пр-рибывает на планету!

2. Кувшинка

— Спасибо, что откликнулась, — вздыхал я, стоило очередной капле найти прореху в тенте и капнуть на нос. — Не знаю, что и делал бы, кинь ты меня в огненный список.

Важда вежливо приподнимала уголки губ и помахивала веером. Я ёжился и тёр руками бока, втягивал голову в плечи и пытался не отрастить жабры в переполненном влагой воздухе. Важда походила на рыбу выдвинутой вперёд нижней челюстью, синеватой кожей, глазами навыкате. И холодом утопленника, затягивающего тебя на дно. Осушители воздуха в кафе для инопланетян работали на полную мощность, но едва справлялись. Нескольких десятков метров твёрдых досок со стоящими на них жёсткими стульями под тентом не хватало. Вода, вода и ещё раз вода — я захлёбывался и задыхался. Но Важда — моя первая зацепка в поиске.

Не помню, каким чудом наткнулся на неё в Сети, но упоминание Ми-о выбило меня из колеи. Я недолго думал — написал. И она откликнулась.

— Мы правда учиться вместе, — булькала Важда и широко открывала рот при каждой гласной. — Ми-о — хорошая ученица. Но я вернуться, а она — дальше.

Важда показывала голограммы-фотографии с Ми-о, радостно улыбающейся, наигранно хмурящейся, размахивающей длинными руками, вопящей. Я жадно рассматривал её, пересчитывал фенечки, посмеивался над дырой в некогда ровном ряде зубов, любовался бликами на волосах. И понимал: что-то изменилось. Разумом я видел ту же Ми-о, что улетела покорять Вселенную, но сердцем не чувствовал её, хоть и радовался, искренне радовался любой возможности приблизиться к ней.

— Она приносит свет, — задумчиво втягивала коктейль Важда. — Все, кто учиться с ней, скучают.

Я хмыкал и кивал, передёргивал плечами и чесал уши, чтобы унялся настырный звон. Важда смотрела на меня в упор, не мигая, надев на лицо маску почтительной вежливости и лёгкого любопытства. Я чувствовал, что покрываюсь коркой льда.

— Вы переписываетесь? Ты знаешь, где она сейчас?

— Мы переписываться, — кивала Важда, — но я не знать, где она сейчас. Ми-о везде, — Важда поводила в воздухе перепончатой рукой, пытаясь описать чувство. — Я проплыть меньше рек, чем она посетить планет. Но я помочь тебе. Я знать, где она светила в последний раз — у Деревяшек.

Я недоуменно наклонял голову и приподнимал бровь, хлопал себя по лбу и тихо посмеивался: как грубо! Важда закрывала лицо веером и тихо стонала и булькала, то ли смеясь, то ли проклиная свой длинный язык. Не одни мы, невежливые люди, давали обидные прозвища соседям по Вселенной. Важда стремительно хорошела в моих глазах: значит, есть в ней что-то кроме ледяного сердца.

— Я понял и никому не скажу, — фыркал я в кулак, а она пыталась заморозить меня смущённо-разъярённым взглядом.

— Я найти ту, кто её видеть. Она обещать протянуть лист тебе.

— Ты связалась с ней… ними?! Важда, ты… спасибо тебе!

Я вскакивал и крепко обнимал её, любовался, как она от неожиданности роняла веер и не спешила его поднимать. Выражение её лица менялось, она позволяла промелькнуть растерянности, смущению и удовольствию. Появлялось нечто, похожее на румянец, сверкали глаза, и Важда хорошела. Становилась похожей на живого человека, а не утопленницу. Я смеялся и чувствовал, как жизнь наполнялась смыслом.

— Вы чем-то похожи, — задумчиво прикусывала губу Важда. — Кинуться через половину Вселенной лишь затем, чтобы понять. Люди сложны. Ваши эмоции сложны. Но рядом с вами интересно. Потому я помочь. Другие тоже.

— До других я ещё не добрался, — пожимал плечами я.

— И они помочь. Потому что ты. Мы себя знаем.

Я удивлённо смотрел на неё, но она замолкала, отворачивалась и с противным хлюпаньем втягивала коктейль. Ливень то усиливался, то утихал, но холод вновь беспардонно вгрызался в меня. Я не понимал Важду, но чувствовал, что нахожусь на правильном пути. Только бы не остановиться. Не позволить холоду стать внутренним.

— Отправляться сейчас. Ми-о с тобой.

3. Омела

— Ступай осторожнее — нам больно! — шелестело со всех сторон, и Орхи-и-Ихро капризно дули губки, покачивали ярко-красными волосами-лепестками и то и дело дёргали меня, оттаскивали от незаметной травинки и осыпали удушающей пыльцой.