Дороги

И вот мы с Василием стоим на опушке леса, вблизи дороги. А по дороге рослый немец с карабином наперевес ведет нашего Николая… У нас нет никакой возможности выручить товарища: шоссе хорошо освещено луной, да и немец идет, повернув голову в нашу сторону, а за шоссе — открытое поле. В это время Николай кричит: «Валера! Васа! Он говорит, что ничего вам не сделает, выходите!» Мы из кустов крикнули ему: «Беги, лес рядом!».

Николай рванулся, но не учел, что у дороги проходит кювет и упал в придорожные кусты. Немец выстрелил и раздался крик нашего раненого товарища. Мы, к нашему великому огорчению, могли лишь со стороны наблюдать, как немецкий офицер нагнулся и левой рукой поднял из канавы Николая, правой, держа карабин в нашу сторону. Долго еще мы слышали из своего укрытия крики нашего друга и отдаленный лай встревоженных собак… Потрясенные, мы долго шли молча, стараясь быстрее уйти, от возможной облавы на нас. Дальше мы уже вдвоем продолжали свой путь.

И встретились с Николаем лишь после войны. Оказывается, немец прострелил ему тогда левое плечо и повредил лопатку. Ему пришлось пройти несколько концлагерей и в конце войны его освободили американские солдаты. Но это уже другая история, а пока наш путь лежал в сторону Франции и грустили о потере своего товарища.

ВОТ ОНА, ФРАНЦИЯ!

Весь день мы шли лесами, покрывавшими пологие холмы. Солнце багровым шаром скатилось к далекому горизонту, обещая ветреную погоду на завтра. Наступили короткие летние сумерки и мы расположились с товарищем на вершине холма, покрытого лесом. Посреди небольшой полянки стояла, врытая в песок, деревянная скамейка. Усталые, мы присели на нее и закурили собранный по дороге мох. Так хочется курить, что даже удушливый дым мха кажется ароматом хорошего табака. Перекурив, мы расстелили на лавочке нашу карту. Она уже сильно потерлась на сгибах и в некоторых местах зияют дыры. И вот мы дошли до края карты, то есть до границы Германии с Францией. Где-то в этих местах проходит условная черта, разделяющая эти две страны. Где же граница? Где мы, во Франции или в Германии?

Внизу, извиваясь и иногда пропадая из вида, виднелась проселочная дорога. Она проходит через небольшую деревушку, почти скрытую от любопытных взоров густым лесом. Ниже деревни в лощине протекает маленькая речка, водоворотами закручиваясь на перекатах. Дома деревни широко и привольно расположились по долине реки.

Долго мы с Василием обсуждаем наши дальнейшие действия. Идти ли нам дальше, не заходя в деревню, или же сходить на разведку? У нас уже почти не осталось ни спичек, ни соли и мы решили, дождавшись темноты, разведать обстановку. Пока еще не совсем стемнело, решаем получше рассмотреть с нашего наблюдательного пункта местность. Нас интересует лишь одно: где же мы сейчас находимся? В Германии? В Эльзасе или во Франции?

Местность ни чем не отличается от той, по которой мы шли последние несколько недель. Крестьянские постройки и дома в деревне такие же, какие мы встречали, да и тайком ночами посещали в поисках еды и спичек по всей Германии.

Быстро вечерело. В нескольких домах засветились окна. Вот зажегся свет и в ближнем к нам доме на самом краю села. Пока решали, спускаться ли к дому, там хозяева погасили свет, наверное, улеглись спать. Теперь наше внимание привлек другой дом, где еще горел в окнах свет. Это был добротный двухэтажный дом, стоявший несколько особняком от остальных домов деревни.

Высокая черепичная крыша с трубой, из которой вился белесый в сумерках дым. И таким спокойствием и уютом повеяло от него, что мы, не сговариваясь, быстрым шагом направились вниз по склону холма.

Долгие месяцы скитаний по враждебной земле приучили нас к осторожности, поэтому мы, стараясь не шуметь, обошли вокруг дома. Позади него была изгородь, окружавшая небольшой хозяйственный двор с сараем. В сарае слышался сонный гогот домашней птицы. Мы направились к дому. Сквозь неплотно прикрытые ставни пробивался яркий свет. Приподнявшись на цыпочки, заглядываем внутрь.

Я увидел небольшую, но очень уютную кухню. Она пуста. По противоположной стене развешаны какие-то пучки трав. Под ними у стены стоит широкая и длинная крестьянская скамья. Правее — такой же простой обеденный стол. На нем я увидел аккуратно сложенную, нехитрую глиняную посуду и белую скатерть.