Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь

В 1970-е годы во всех промышленно развитых странах мира – от Италии, где располагались заводы компании Fiat, до Лордстауна в Огайо, где находился уже известный нам завод, – раздавались требования установить рабочий контроль над предприятиями. Слияние социальной и художественной критики было там наиболее ярко выраженным: рабочие, которым предстояло сорок лет гнуть спину на сборочной линии, прежде чем выйти на пенсию, нанесли ответный удар. В начале 1970-х годов стихийные забастовки были обычным делом в Лордстауне, где пестрая группа молодых рабочих выступала против самой идеи работы. Они не просто требовали прибавки к зарплате или доли от прибыли, а оспаривали саму идею о том, что кто-то должен всю жизнь вкалывать на сборочной линии. Однако в итоге рабочие променяли автономию на гарантии занятости[42].

Бунт против фордистских предприятий отразился в бунте против буржуазного, «пригородного» образа жизни. Женщины боролись против образа домохозяйки из пригорода, наделенной тем, что Бетти Фридан окрестила «загадкой женственности», и требовали полноценной оплачиваемой работы. Когда они стали достаточно зарабатывать и получили экономическую независимость, мужья перестали играть в их жизни столь важную роль: изменилась сама форма семьи, которая дестабилизировалась точно так же, как и формы труда[43].

Показательна огромная разница между тем, чего хотели движения 1970-х годов, и тем, что они получили. Они хотели демократического контроля над предприятиями, а получили призывы покупать акции компании. Хотели сокращения рабочего дня и ослабления гнета начальства, а получили сокращение рабочих мест и множество подработок вместо одной работы на полную ставку. Хотели более горизонтальных профсоюзных организаций, а получили разгром профсоюзов. Хотели свободы, открывающей простор для творчества, а получили, говоря словами Фишера, «менеджериализм[44] и шопинг». Хотели пересмотреть отношение к традиционной нуклеарной семье, а получили наставления о том, что необходимо заниматься нетворкингом и относиться к коллегам как к членам семьи. Хотели, чтобы их труд был более интересным, а в итоге просто стали больше работать. Они хотели искреннего человеческого общения, а получили требование «любить свою работу»[45].

* * *

Сейчас мы имеем дело с последствиями исторического поражения, которое потерпели рабочие. Оно привело к изменению мирового порядка и расколу внутри рабочего класса, одновременно обогатив правящее меньшинство и укрепив его власть. Наши представления о работе перевернулись с ног на голову. Работа теперь стала требовать нашей любви, времени, мозгов и тел, и это точно нельзя назвать победой. Смелые мечты активистов 1960–1970-х годов о свободе и всеобщем процветании не сбылись. Как пишет фемактивистка и исследовательница Сильвия Федеричи, ничто «так сильно не подавляет нас, как превращение в работу тех занятий и отношений, от которых мы получаем удовольствие»[46].

С сокращением числа рабочих мест в промышленности все больше и больше людей переходят в те сферы, где от них требуют любви к своей работе. В США больше всего новых рабочих мест появляется в сферах ухода за больными, общепита и медицинского обслуживания на дому. Все это – гендерно маркированные занятия, требующие заботы о других людях. На такой работе требуются навыки, которые, как предполагается, от природы присущи женщинам; эти занятия воспринимаются как продолжение той работы по уходу, которую на женщин возлагает семья. В список перспективных профессий также входят программисты, которые хоть и получают больше, но тоже должны демонстрировать увлеченность своей работой, – правда, для этого им нужно не заниматься эмоциональным трудом, а сидеть за работой как можно дольше. В этом отношении они ближе к работникам творческих профессий (артистам или журналистам вроде меня), чей труд организован в соответствии со старыми представлениями о художественном творчестве[47].

Если работа по уходу соответствует семейной любви, основанной на всепоглощающем материнском чувстве, то аналог творческой работы – любовь романтическая, основанная на другой разновидности самопожертвования и преданности, – на них, как предполагается, нам должны ответить взаимностью. Проблема в том, что работа никогда, никогда взаимностью не отвечает.