Дорогие мои

Я подумал, что это ненадолго, и не взял свою сумку со всеми документами и всяким барахлом. Десять минут я просидел в приемной спокойно. Через пятнадцать стал нервничать. Дело в том, что ровно в 3 меня должна была ждать налоговый инспектор. Оставалось пятнадцать минут. Они тоже пролетели быстро. Я спросил секретаршу:

– Как мне быть, я там сумку оставил, а мне уже надо бежать.

Секретарша сказала:

– Да зайдите и возьмите свою сумку. Я вошел:

– Извините, мне только сумку взять, и всё. Они сидели за столом и пили коньяк. Шойгу сказал:

– Выпейте с нами. Я не удержался:

– Не могу, мне же начальник сказал, что вам надо поговорить.

Видно, лицо у меня было расстроенное настолько, что Шойгу сказал:

– Ну вот, обидели человека. Я вас прошу, присядьте с нами.

Я уперся:

– Нет, не могу. Меня через десять минуть человек будет ждать.

Начальник тоже стал уговаривать:

– Не обижайся, заговорились.

Я стоял на своём, но Шойгу, видно, поставил себе задачу не отпускать меня:

– Я вас прошу. Сегодня у нас юбилей.

– Какой юбилей?

– Десять лет МЧС.

Тут уж ничего не оставалось, как подойти. Мне налили. А я и пить не могу, потому что за рулем.

Шойгу говорит мне:

– Я вам сейчас пару анекдотов расскажу, вы их точно не знаете.

– А я вам десять расскажу, вы их не знаете, – похвалился я.

– Начали, – говорит Шойгу, и рассказывает анекдот. Посредине анекдота я говорю:

– Знаю.

– Чем кончается?

Я говорю, чем кончается, и начинаю свой анекдот, дорассказал до конца. Шойгу говорит:

– Я его знал.

– А что же не перебили?

– А я вежливый, – говорит он.

И мы хохочем, потому что он меня подловил. Хитрый Шойгу. Мы рассказали по анекдоту и разошлись.

Недели через две мы в ресторане за одним столом встретились с начальником, и, надо отдать ему должное, он напомнил этот случай и при всех извинился. А это с начальниками случается редко.

Валя Гецова

Я увидел эту девушку весной 1965 года. Был фестиваль искусств в МАИ, на нашем факультете «системы управления». Девушка показалась очень скромной, серьёзной и красивой. Она пыталась играть в какой-то студенческой миниатюре. Уже на репетиции было видно, что она очень волнуется. Я не осмелился подойти к ней, настолько она мне показалась красивой и недосягаемой.

Потом, уже через полгода, она мне говорила:

– Ты был с каким-то огромным портфелем и всем строил глазки.

– И тебе строил?

– И мне, но я не люблю таких, которые всем глазки строят.

На концерте они провалились. Она говорила очень тихо, её не было слышно в зале. Посреди миниатюры занавес закрыли. Мне эту девушку было очень жаль.

Потом я её иногда встречал в институте, но подойти к ней боялся.

Познакомились мы с Валей уже осенью, 15 сентября 1965 года. Я её остановил на улице и сказал, что давно хотел с ней заговорить, но не решался.

– Вы, наверное, сейчас торопитесь, дайте мне свой телефон, я позвоню.

Она продиктовала свой номер телефона.

Я записал: «Валя, фестиваль, 4 курс, Г68511, красивая».

Всё получилось очень просто. Позже она мне говорила, что запомнила меня с репетиций фестиваля и замечала всё это время в институте.

– И ты видела, как я на тебя смотрел всё это время?

– Конечно.

У меня с тех пор, с 66-го года, остался дневник. Дневник этот я писал уже после 9 января. Именно в этот день Валя Гецова погибла.

Дня через два после знакомства я позвонил Вале и пригласил её в Архангельское.

Она должна была идти к отцу в больницу и поэтому отказалась ехать со мной. Через день я позвонил снова:

– Вы теперь понимаете, какой я настойчивый?

– Да.

Я пригласил её на концерт оркестра Казанского авиационного института. Она согласилась. Дальше по дневнику. Мы сидели близко к сцене. Я спросил:

– Ты есть хочешь?

– Я обедала у одного парня. Он живёт на Соколе. В антракте я услышал про этого парня.

Ко мне подошел мой приятель Слава Куликов.

– Я видел, с кем ты здесь.

– Мне эта девушка нравится.

– Так она всем нравится. Только у тебя не получится ничего. Она с парнем четыре года встречается. Коля его зовут. Он на лошадях катается.

У казанцев один парень по фамилии Калина пел так здорово, что весь зал кричал и топал ногами от удовольствия. Парень этот лопоухий, некрасивый, но так живо и экспансивно пел, что его заставляли повторять каждую песню по два раза.

Через какое-то время я провожал Валю до дома. Мы сели на скамейке во дворе. Я взял её руку и поцеловал.

– Не надо, – сказала Валя.

Я ничего не ответил и продолжал целовать её руки. Она уже ничего не говорила, а только слегка отстранялась, и это было очень приятно.

Записи из дневника… Наивные такие описания, но я ничего не хочу менять и переписывать. Так я тогда думал, так записал, так оно и было. Я писал это всё спустя три месяца и всё помнил очень хорошо.

Кстати, Коля – это сын генерального конструктора Бабакина – доктора наук, академика, лауреата, директора огромного оборонного предприятия в Химках.

26 сентября.

Мы гуляли по парку Горького, я читал ей стихи Есенина:

Свищет ветер, серебряный ветер
В шелковом шелесте снежного шума… —

и говорил: