Дорогой бессмертия

Всю ночь Мария перебирала в памяти обстоятельства происшествия. «И зачем я бежала? Возможно, долговязый ничего плохого не сделал бы. А что с листовками? Подобрал ли их кто-нибудь? Кто? Знает ли о постигшей беде Виктор?»

Полиция навела справки. Было установлено, что Мария Василенко действительно работает уборщицей в офицерской гостинице, ведет себя достойно, никто на нее не жалуется. Стреляли? Да. Офицер уже рассказал, как он вечером вспугнул крошку.

Утром Марии отдали сумочку, справку с места работы, но предупредили, что, если еще попадется – несдобровать. Подписав протокол допроса, девушка, бледная, с ноющей болью в плече, вышла на улицу. Она приблизилась к месту, где вчера, сраженная ударом полицейского, упала. Замедлив шаг, внимательно изучала каждый метр. Ничего нет. Даже пузырька не видно. Странно… С поникшей головой, уставшая от пережитого, Мария направилась к гостинице. Ее впустил дежурный солдат.

Знакомые постояльцы утром «снялись с якоря» и отбыли в неизвестном направлении. К вечеру прибудет новая группа. Марии сказали: каждый уголок должен блестеть. Отъезд ненавистного долговязого офицера в какой-то мере заглушил боль в плече. Мария вымыла полы, обтерла пыль, вытрусила половики. Вернулась домой в приподнятом настроении.

Минувшую ночь она не сомкнула глаз. Собралась отдохнуть, а затем пойти к Измайловым. Усталость одолела ее, и Мария проспала до утра. Силы восстановились, боль в плече утихла совсем. «Ничего не поделаешь, проспала, обо всем уже расскажу Виктору сегодня».

Мария уже выходила из комнаты, как к дому подъехала крытая машина. Зашел гестаповец.

– Василенко? – ткнул пальцем в грудь.

– Да, я.

– Цюрик! Насад!

– Перетряхивайте все, – приказал гестаповец появившимся жандармам.

Но обыск ничего не дал. Марию втолкнули в машину и увезли.

– Что вам от меня нужно? – приняв обиженный вид, взмолилась Мария.- Я обязана вовремя явиться на работу в офицерскую гостиницу…

– Молчать, свинья! – грубо оборвав девушку, крикнул старший.

Василенко закрыли в темной камере. Тут стоял затхлый воздух, вызывавший тошноту. Мария сначала не увидела, кто находился в камере, но чуткое ухо уловило слабый стон женщины. Она просила воды. Стоявшая возле женщины кружка была пуста.

– Воды нет, сейчас попрошу.

Мария робко постучала в дверь. Никто не отозвался. Ударила кулаком посильнее. Потом двумя руками забарабанила по тяжелой, обшитой железным листом двери. Никто не реагировал. Нервы сдали. Пережитое накануне, разболевшееся плечо, смрад в этой дыре, бессилие помочь страдающему человеку – все вместе лавиной обрушилось на выносливую Марию. Она разрыдалась… Машинально, несколько раз повторила: «Воды! Воды!»

Приступ отчаяния длился недолго. «Чего я нюни распустила?- упрекнула себя Василенко.- Слабую собаку и ястреб заклюет. Нет, я должна жить».

Повторившийся стон оторвал Марию от мыслей.

Глаза свыклись с темнотой. Она теперь видела, что женщина, лежавшая в углу камеры на соломе, была в разорванной кофточке.

– Как вас зовут?

– Ирина… Избивают, а я никаких бланков никому не давала.

Мария вздрогнула: «Бланки? Мельдкарты? Боже, причем здесь Ирина? Ведь…»

– Когда вас забрали?

– Два дня назад… Прямо из типографии. Ох, лучше бы добили, нет больше моих сил.- Ирина заплакала.- На допросе перебили руку… Ироды! За что такая напасть? Я ни в чем не виновата… ни в чем!..

Ирина была старше Марии только на три года, ей было двадцать пять, а выглядела старухой. Седая прядь волос разделила пополам вьющиеся каштановые волосы. На лбу и между бровями легли складки. Из-за выбитых зубов она шепелявила.

– Успокойтесь, Ирина,- со слезами на глазах произнесла Мария. Она взбила под головой солому, подвязала больную руку, укрыла вздрагивавшее тело своей кофточкой. «Неужели мне предстоят такие страдания? Страшно… Если бы Виктор знал о нагрянувшей беде. Наверное, ищет, волнуется». Марию пугали предстоящие допросы. А есть ли выход? Будь что будет, но даже ценой своей жизни она сохранит верность товарищам! Только бы выдержать все…

В камере воцарилась тишина. Измученная Мария подобрала под себя ноги, положила голову на колени, ей овладел сон.

Воображение выпорхнуло из камеры и понеслось далеко-далеко… Какая чудесная весна! Сколько цветов! Красные, синие, белые, желтые… Мария собирает их в белом платье. Какой большой букет! От странного запаха кружится голова… Виктор! Виктор! Он появился возле нее. Громкий смех разнесся над полями. Говорит сурово:

– Цветы отравлены! Брось букет! Сейчас же!

Руки окаменели. Мария хочет отбросить, но пальцы, не повинуются. Пытается их разжать, напрягает силы. Безрезультатно. Виктор вырывает букет, бросает в сторону. Зачем так резко? Болит плечо… В руках – чайные розы. Какая прелесть! Спасибо, Виктор! Взялись за руки. Счастливые, смеются, бегут меж хлебами…

Раздался гром. Небо заволокло тучами. Тяжелые, темные… Надо укрыться. Где? Еще ударил гром. Го-го-го!..-понеслось вокруг.

– Мария!

– Я здесь!

– Мария!

– Я зд-е-сь!..

Гром заглушил удалявшийся голос Виктора…