Дорогой богатырей

— Вперед! — сказал Павел. Техника восхождения была несложной, но очень утомительной. Неровности скал позволяли в отдельных местах схватиться рукой, однако нога не встречала площадок, достаточных для упора. Щель была единственным средством поддержки тела на отвесной скале. Нога не входила в нее прямо. Широкая подошва горных ботинок позволяла всунуть ногу в щель только боком, так что ступни беспрерывно находились в неестественном положении. Через сотню метров Борис уже почувствовал боль в вывернутых суставах. Но он знал, что спустя некоторое время эта боль пройдет, и относился к ней спокойно. Главным было сохранение этого спокойствия, почти безразличия к своим ощущениям, чтобы поддержать главное — чувство беспрерывной сосредоточенности.

Полоса света спустилась уже до дна ущелья. Ветер холодил руки, напряженно цепляющиеся за шероховатости скал, но под прямыми лучами солнца спина становилась влажной. Движения ног уже приобрели необходимую автоматичность, хотя и продолжали причинять боль. Раз — носок осторожно вводится в щель, слегка раскачивается, чтобы зацепились шипы; два — носок другой ноги повертывается боком, чтобы освободиться из щели, причем руки нащупывают новые точки опоры; три — толчок освободившейся ноги, тело поднимается снова: раз… два… три…

Борис хорошо знал, что при горных восхождениях не рекомендуется часто смотреть вниз, но он не мог удержаться от беспрерывных сравнений пройденного и оставленного пути. Они поднимались уже два часа. Но над головой по–прежнему висела красная стена, уходящая в облака, а под ногами совсем близко виднелась площадка, с которой началось их восхождение. Раз… два… три… Раз… два… три… Борис оглядывался через плечо вниз — площадка все еще оставалась близко, настолько, что спуститься обратно казалось пустым делом. Но вот сверху зазвучал изменившийся голос Павла:

— Здесь я остановился прошлый раз. Еще метров сто, и щель будет расширяться. Мне страшно хотелось туда добраться. А не мог — вода мешала. Тут лило потоками.

И опять: раз… два… три… Звенело в ушах. Порывисто дул ветер. Ощущение было такое, как будто воздух врывался в щель. Прижимаясь к ней головой, Борис слышал свист и вой, удесятеренные отзвуками, отраженными в скалах.

— Какое наслаждение! — услышал вдруг Борис облегченный вздох Жени над головой.

— Что такое? — спросил Борис, поднимая взгляд вверх.

— Нога входит прямо. Проклятая щель наконец расширилась. У меня так вихлялись лодыжки, что я боялась за суставы. А сейчас носок упирается без поворота.

Еще несколько шагов — и Борис тоже почувствовал, что нога стала находить опору в нормальном положении, без поворота ступни. Идти стало легче.

— Ну, быстрей, друзья, цепляйтесь клешнями! — кричал сверху Павел.

Ветер усилился. Облака были уже совсем близко. Еще немного… Подняв голову, Борис увидел, что тело Павла скрывается в космах плотного, как вата, тумана.

— Э–э. — донесся его приглушенный голос, — здесь можно передохнуть.

Туман сгустился. Борис не видел ничего дальше вытянутой руки. Женя исчезла. Потом веревка натянулась. Борис почувствовал, что его подтягивают. Он поднимался, быстро перебирая ногами.

— Держись, — прозвучал голос Павла.

Борис сделал последний шаг — и увидел в глубине щели Павла, который тянул за веревку. Рядом с ним, упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую, расположилась Женя. Борис выпрямился шагнул и занял такую же позицию против своих спутников.

Минуту все трое молчали, переживая блаженное чувство отдыха после сильного физического напряжения.

Борис поднял глаза. Сквозь туман едва можно было разобрать темнеющие стены, по–прежнему отвесно уходящие вверх. Часы на руке показывали половину одиннадцатого.

— Метров восемьсот–девятьсот, — прервал молчание Павел. — Объявляю десять минут отдыха.

— Половину прошли? — робко спросила Женя.

— Немножко меньше, — ответил Павел — Но идти, я думаю, теперь будет легче.

Он машинально поднял фляжку и стал отвинчивать пробку. Борис удержал его руку Павел досадливо крякнул, проглотил слюну и опустил фляжку.

— Ну, потерпим до вершины, — сказал он, облизывая высохшие, обветренные губы.

Женя посмотрела на него с выражением комического соболезнования.

— Хочешь? — протянула она свою фляжку.

Павел сердито отмахнулся.

— Ничего, обойдусь, — буркнул он сквозь зубы.

— Выдержка, товарищ, выдержка! — воскликнула Женя — Как говорит Петренко, это главное качество исследователя.

Павел недовольно крякнул.

— Э, твой Петренко!.. Попробовал бы он здесь поучать. Тут ему не плантации.

Лицо Жени стало серьезным.

— Ну, знаешь, Григорий Степанович не заслуживает такого пренебрежительного отзыва… Он поучает только тому, чем сам обладает в избытке. И выдержке у него можно поучиться.

— Ну, и пусть учится кто хочет! — огрызнулся Павел.

Женя не ответила. Борису показалось что она сделала над собой усилие, чтобы не ответить Павлу еще большей резкостью.

— Пожалуй, пора, — сказал Борис, прерывая молчание.

Несколько минут Павел молчал, нахмурив брови. Он прилаживал свое снаряжение Потом поднялся и скомандовал:

— Вперед!