Дорогой богов

По старой памяти, когда Гриша просил его об этом, Ваня иногда оставался ночевать в доме Нилова. На этот же раз Ваня такому предложению был несказанно рад. В середине ночи, когда все спали, он потихоньку прошел в спальню коменданта. Нилов крепко спал. Ваня вынул ключи из кармана капитанских панталон и осторожно открыл сундук. Карта лежала на самом верху. Накинув на плечи полушубок, Ваня с картой под рубахой выскочил за порог и помчался к избе Хрущова.

Беньовский не стал срисовывать всю карту Камчатки. Он тщательно скопировал только прибрежный участок полуострова от Большерецка до мыса Лопатки, и уже менее аккуратно, заметно торопясь, — нижний кусок карты: от мыса Лопатки до первых островов Курильской гряды. На все это ушло у него не более часа. Ваня тут же помчался обратно, незаметно прошел в дом коменданта и положил карту на прежнее место. Затем осторожно положил ключ от сундука на постель рядом с храпевшим капитаном и юркнул в соседнюю горницу. Там Ваня забрался на лавку под тулуп и крепко заснул.

Между тем в Большерецке произошло событие, которое сильно помогло заговорщикам в совершении задуманного.

Еще в первый день приезда в Большерецк Ваня Устюжанинов видел на реке большой, сильно потрепанный бурей корабль. Корабль этот принадлежал богатому охотскому купцу и промышленнику Холодилову, но привел его в Большерецк приказчик Холодилова — Чулошников. Да и не сам привел, а случившееся на море несчастье: буря загнала корабль в реку Большую. Чулошников был человеком местным, все тут его хорошо знали, и хотя среди жителей Большерецка слыл он тароватым и денежным, но на покупку корабля денег у него все же не хватало — больно дорог был для него корабль. Тогда он взял судно в аренду, на время, нанял команду, снарядился припасами и ушел из Охотска на Алеуты, надеясь удачным промыслом на морских котиков и моржей с лихвой покрыть все издержки, связанные с дорогостоящей арендой корабля.

Промысел на Алеутах был делом выгодным, и поэтому, когда комендант Большерецка узнал, что Чулошников снаряжает экспедицию, да к тому же нуждается в средствах, великодушно предложил холодиловскому приказчику необходимые деньги. Нилов дал приказчику пять тысяч рублей — сумму по тем временам громадную. И, конечно же, рассчитывал по окончании экспедиции на Алеуты получить одолженные деньги с лихвой. Однако проклятая непогода, загнавшая корабль в реку Большую, спутала все планы и Чулошникова и Нилова. Корабль сначала изрядно потрепало, потом он целую неделю сидел на мели, и только после того, как военный галиот «Святая Екатерина», вышедший на помощь Чулошникову из соседней, Чекавинской бухты, снял его с мели, корабль притащился в Большерецк. Но Нилову и Чулошникову от такого спасения радости было мало, потому что людишки, нанятые Чулошниковым в Охотске, избавившись от опасности и оказавшись на твердой земле в Большерецке, на радостях еще неделю пили и гуляли, взбаламутив все население острога, но в море отнюдь уходить не собирались. Между тем время шло. От зловредного безделья и пьянства жители Большерецка приходили в великий соблазн, и, что хуже всего, капитал, истраченный на всю эту затею, не только не рос, но, наоборот, весьма быстро таял.

Нилов попытался силой выслать в море загулявший экипаж, но не тут-то было: корабельщики потребовали, чтобы прежде отремонтировали судно, а это означало, что до весны они на промысел не попадут. Дело принимало весьма скверный оборот. Нужно было действовать решительно. И комендант острога, разгорячившись, упрятал под караул наиболее крикливых и зловредных буянов. Однако, догадавшись вскоре, что этим горю не поможешь — буяны сидели в «холодной», а корабль, как и прежде, стоял, — выпустил их на волю.

Но хотя комендант почти сразу же исправил свою оплошность, корабельная артель затаила на Нилова великое зло, и, если бы не солдаты да казаки, не миновать бы Большерецку великой замяти.

В тот вечер, когда Нилов посадил в «холодную» корабельных смутьянов, несколько артельщиков впервые появились в доме Хрущова. Хрущов, не таясь, высказал им все, о чем было говорено раньше, и прямо предложил работным людям и приказчику Чулошникову бежать вместе с ними с Камчатки. Артельщики согласились, правда, не сразу и не все, но дали слово, что и те из них, кои останутся в Большерецке, властям об услышанном не донесут и что то их слово крепко. Более всего Хрущов и Беньовский были рады тому, что глава артели, приказчик Алексей Чулошников, сразу же стал на сторону ссыльных и заявил, что пойдет с ними хоть на край света.

Так участниками заговора стали штурманы, подштурманы и промысловики-рабочие — народ крепкий, спаянный, артельный, не раз бывавший в морях, прошедший огни, воды и медные трубы.