Дорогой богов

На площади возле церкви, там, где утром большерецкие обыватели приносили присягу государю цесаревичу Павлу Петровичу, стоял стол, покрытый бархатной скатертью, а за столом четыре стула с высокими спинками в ряд и одна табуреточка сбоку для секретаря.

Ни вина, ни солонины в бочках на площади не было. У канцелярии и на церковной паперти толпились члены Компании с ружьями в руках, с пистолетами и саблями на боку.

Притихшие обыватели сходились на площадь, со страхом и любопытством приглядываясь ко всему происходящему. Когда на площади оказались почти все жители Большерецка, из канцелярии, придерживая рукою шпаги, в треуголках, ботфортах и офицерских мундирах, вышли Хрущов, Беньовский и Кузнецов. Вместе с ними, одетый в новую поддевку, в смазанных жиром сапогах, вышел Алексей Чулошников. Быстро пройдя мимо притихшей толпы, они сели за стол, и Хрущов знаком приказал отворить церковные двери. Из темной церкви на паперть мимо Рюмина, стоящего с пером и бумагой в руках, выходили гуськом жмурившиеся от дневного света пленники. Они проходили мимо вооруженных заговорщиков вниз на площадь и садились у церковной паперти прямо на землю, лицом к столу, где серьезно и недвижно восседали новоявленные судьи.

В народе шепотом говорили обо всем случившемся:

— Вот она, власть: у кого сила, у того и власть.

— Гляди, гляди, Митька Кузнецов и тот офицер, а давно ли в съезжей-то на цепи сидел?

— Теперь от этой власти добра не жди: сколь злобы-то скопили, по тюрьмам да острогам скитаясь!

— А и впрямь, ребята: я, чай, надень на меня мундир, и я за офыцера сойду!

— На тебя их хошь три надень: как был варнак, так варнаком и останешься!

Когда последний узник спустился с церковной паперти на площадь, канцелярист Рюмин, считавший пленных при их выходе из дверей, важно прошел на площадь и занял место секретаря на табуретке, приставленной к судейскому столу. Разговоры смолкли, как только над столом поднялся Петр Хрущов.

— Ребята! Ведомо всем вам, что нынешней ночью в Большерецке к власти пришла «Собранная компания для имени его императорского величества Павла Петровича» и что отныне сия Компания его именем будет править Большерецком и другими городками, и острожками, и туземными людьми, и всеми обывателями, в сих городках обретающимися. Верные государю императору Павлу Петровичу обыватели Большерецка никакого сопротивления «Собранной компании» не учинили и под власть законного государя перешли добровольно и с радостью. Лишь немногие из солдат и казаков подняли супротив законной власти оружие, но потерпели тотчас же прежестокую конфузию!

Хрущов замолчал и, повернувшись к сидящим на земле солдатам и казакам, указал на них рукой, затянутой в белую перчатку.

— Однако и эти люди действовали против законного государя не по злому умыслу, но направляемы были недоброй волей начальника их Гришки Нилова, коего и следовало бы судить здесь, ежели бы пребывал он в добром здравии; но как по воле божией ушел он от суда в мир иной, то пусть предстанет перед иным судьей, который и воздаст ему по заслугам его.

Стоящие на площади мужики и бабы мелко и часто закрестились, завздыхали, кое-кто всхлипнул, но тут же примолк, слушая.

Хрущов продолжал:

— Поразмыслив таким образом, порешили мы солдат и казаков, кои злодеем Гришкой Ниловым в сие богопротивное дело вовлечены были, с миром отпустить по домам!

Народ на площади одобрительно загудел.

— Сотника же Чупрова, магазейного казака Никиту Черных, капрала Трифонова, прислуживавшего в доме коменданта камчадала Алексея Паранчина, и штурмана Герасима Измайлова, кои и после того, как законная власть в Большерецке восторжествовала, продолжали предерзко новую власть хулить, а старую называть законною… — Хрущов перевел дух, и в совершеннейшей тишине заключил: — Всех до одного под крепким караулом из Большерецка вывести и в определенном нами месте держать до особого на то повеления!

Гул прошел по толпе, многие вытянули шеи, ожидая, что Хрущов скажет еще что-нибудь, многие шепотом и вполголоса стали расспрашивать друг друга: о чем это он сказал в самом конце своей речи? Куда это отправят Чупрова и Трифонова с их товарищами? Что значит до особого повеления и каким будет это повеление? Но вслух, громко никто ничего не сказал.

Так и разошлись с площади молча, косо поглядывая на УХОДЯЩИХ в канцелярию судей и на то, как загоняют обратно в церковь пятерых оставленных под стражей.

— И все же должен сказать тебе, Петр Федорович, что ты поступил неправильно, отпустив на волю три десятка здоровых мужиков, которые и без оружия смогут учинить немалую диверсию, коль оставил их в нашем тылу, — с досадой и злостью проговорил Беньовский, как только все они после суда вошли в канцелярию.

— Каким же образом? — раздраженно спросил его Хрущов, и было видно, что продолжают они спор, начатый задолго до этого, по-видимому, еще когда собрались в канцелярии перед судом, чтобы договориться о предстоящей процедуре и решить, какой приговор будет справедливым.