Дорогой чести

Генерал повернулся к двери и встретился взглядом со стоявшим в трех шагах Сергеем Васильевичем. Против прежнего лицом немного худее, щеки втянуты, губы в нитку, а в глазах нечто вроде смешка мелькнуло. Четко приставь ногу, вытянись и замри с двумя пальцами у шляпы, как по-новому, на прусский манер, приказано…

— Рапортую вашему сиятельству, что в причисленной к Тульскому оружейному заводу подвижной инвалидной роте нумер четвертый все обстоит благополучно. Налицо штаб- и обер-офицеров четыре, унтер-офицеров и музыкантов двадцать три, рядовых сто шестьдесят шесть, больных, сданных в госпиталь, семеро…

Граф взял бумагу с рапортом и, не читая, передал адъютанту.

— Не ждали таково рано, майор? Прошу простить, что с постели поднял, но бонжурить не умею, ради службы сил не щажу. Докладывали, будто и вы каждодневно с утра здесь бдите. Верю и за то хвалю. Пищу казенную, фуражную кладовую, амуничник, цейхгауз, конюшню без вас осмотрел. Остались люди…

— Пожалуйте, ваше сиятельство, на плац, — опять приложился к шляпе Сергей Васильевич.

— Верно, калеки все? Как инвалидную роту смотреть, то жалобы слушать, что люди плохи. А гоплиты[3] в полевое войско надобны.

— Мои на здешнюю службу годны. У нас главная статья караулы, и на них людей едва хватает. Ваше сиятельство просил генерал Чичерин еще роту добавить, а то завод растет, постов все больше…

— Читал, разберу. Но паки уклонения от фрунта под предлогом службы караульной не моги давать. Сам учишь?

— И сам. Но более капитан Козлов, старший мой субалтерн.

— Посмотрю ваше старание.

На плацу вытянулся недвижный фронт построенной в две шеренги роты. Стоявший на фланге Козлов зычно выкрикнул:

— Рота, смирно! Глаза нале-во!

В полной тишине были слышны только шаги подходивших, звон шпор и внятное поскрипывание непейцынской ноги. «Эх, черт, забыл смазать шарниры! На кулибинской-то никогда не скрипели».

— Слушай на кра-ул! — скомандовал Козлов.

Барабаны ударили «встречу».

Около флангового солдата Аракчеев остановился, шагнул вбок и, вытянув шею, прищурив один глаз, вперился в линию выровненных киверов, грудей, ружей. Еще раз шагнул, встал тем же манером против второй шеренги и тут даже присел — животы, что ли, и приклады проверял?.. Вот сейчас и сыщет что-нибудь для придирки.

— Стоят исправно. Хоть бы и не инвалидам, — услышал сквозь бой барабанов Сергей Васильевич.

Пошли вдоль фронта. Солдаты замерли с вздернутыми подбородками, с уставленными перед собой глазами, с побелевшими пальцами, сжавшими ложа и шейки ружей. Казалось, не видят, не дышат.

Дробь барабана оборвалась — начальник мог поздороваться с частью. И опять слышались только шаги, звон шпор и скрип искусственной ноги. Непейцыну показалось, что Аракчеев чуть склонил в его сторону голову — прислушался. Но вот остановился как раз против середины фронта. Сергей Васильевич встал за графом. Да уж, отработал строй Козлов. Как игрушечные солдатики, прибитые к одинаковой ширины дощечкам, стоят полтораста человек. Ровно разбегаются в обе стороны линии штыков, султанов, прикладов, носков.

— Здорово, молодцы! — негромко, гнусаво сказал Аракчеев.

— Здравия желаем, ваше сять-ство! — единым выдохом гаркнули инвалиды.

— Благодарю за службу! — прогнусавил граф.

— Рады стараться, ваше сять-ство!..

Шагнул было по фронту, но, приостановясь, отнесся к Непейцыну:

— Дён десять назад его инператорское величество в канун отбытия своего в действующую противо супостата армию приказать соизволил, чтоб инфантерия в таковом строю имела интервалы между взводами, как ноне капральства прежние именовать повелено, на корпус более прежнего, дабы удобнее совершать перестроения во взводную колонну… Дошел уже до тебя сей высочайший приказ?

— Никак нет, ваше сиятельство, не получали такового, — уверенно ответил Сергей Васильевич. Он сам всегда читал все приказы и передавал офицерам, что нужно для исполнения.

— Так пусть хоть по-старому оную эволюцию совершат и мимо нас проследуют. Мы сюда отступим, а ты капитану своему прикажи.

Они были рядом с Козловым, застывшим на правом фланге роты. Непейцын только кивнул ему и отошел за Аракчеевым и его адъютантом к стене гауптвахты, как раздалась команда:

— Рота, на пле-чо! К церемониальному маршу, в колонну по первому взводу, правое плечо вперед. Шагом… — Пауза. Коротким выдохом: —… арш!

И разом ударили в землю выброшенные вперед левые ноги.

«А как все предсказал бухгалтер!» — думал Сергей Васильевич, глядя, как, рассекшись на четыре ровные части, но не ломая в них равнения, рота повернулась перпендикулярно своему прежнему положению и, дрогнув, остановилась. Новая команда — и все четыре барабанщика, оказавшиеся теперь в ряд впереди, загремели шаговую дробь. Шеренга за шеренгой маршируют мимо. Отлично прошли, не сломав нисколько равнения, не нарушив дистанции между капральствами… или как их… взводами… Опять все так слаженно, будто раздвижные солдатики-игрушки ходят в умелых руках. Ай да Козлов!

Даже Аракчеев ухмыльнулся.