Дорогой Джим

— Дождь уже успел смыть все его следы… — В голосе звучала озабоченность, страх матери, потерявшей свое дитя. Ни одна девушка не станет так говорить. Но откуда доносится голос? Найалл бесшумно забился в дальний угол комнаты и присел на корточки, стараясь занимать как можно меньше места. Прятаться было негде — вдобавок в темноте он бы наверняка наткнулся на какую-то мебель, и шум тут же выдал бы его с головой. Было настолько темно, что он с трудом мог разглядеть собственную руку — знал только, что где-то справа от него находится окно. Чуть слышно скрипнул гравий под чьей-то ногой. Найалл испуганно съежился. Итак, всей этой истории суждено закончиться здесь, подумал он, мысленно представив себе, как его вздернут на виселицу, после чего толпа разъяренных родителей забьет его до смерти палками. Он уже спрашивал себя, стоили ли тайны сестер Уэлш того, чтобы погибнуть такой жалкой смертью, как вдруг до него донесся еще один голос.

— Шшшш… ради всего святого, тише, Вивьен! — тяжело дыша, просипел мужчина. — С таким же успехом ты могла пустить в небо сигнальную ракету! — Послышался какой-то металлический звук — то ли лязганье цепи, то ли щелчок взведенного курка, Найалл не знал. Но звук явно не предвещал ничего хорошего.

Голос мужчины был ему хорошо знаком — он уже слышал его раньше. Этот сиплый бас принадлежал кряжистому, коренастому мужчине — стоя у ворот школы, он разглядывал сидевшего в машине Найалла с таким видом, будто единственным его желанием было уговорить Брону сходить выпить кофе, пока он собственными руками разорвет на куски человека, который, как он считал, покушался на его единственную дочь.

«Эх, Ифе, мне бы сейчас твой карабин, уж я бы знал, как им воспользоваться», — с тоской подумал Найалл, глядя, как сквозь прорехи в потолке струится слабый серенький свет. Пластмассовый Иисус, помоги мне! Ослепи их на время. Мистер Райчудури прочтет в газетах мой некролог и наверняка скажет: «Глупый мальчишка… Говорил же я ему!» — «Но что же мне было делать, сэр, — плачущим голосом возразил бы он своему бывшему начальнику. — Забыть о них? Об Ифе, о Рошин, о Фионе? Простите, старший почтмейстер, вы, наверное, шутите?»

Женщина явно забеспокоилась. В темноте послышался судорожный вздох… один из тех, что застревают в горле.

— Послушайте, мистер Кремин, мы не должны быть здесь, это… — дрожащим голосом начала она.

— Думаешь, я этого не знаю, черт побери?! — громовым голосом рявкнул он, напрочь забыв, как только что сам велел ей соблюдать тишину. — Но след этого типа заканчивается в поле, в двух шагах отсюда! Тут не так уж много мест, где он мог укрыться.

— Ты ведь знаешь, какое за это наказание, верно? Помнишь законы?

— Да-да, конечно — она обратит меня в жабу и прочее дерьмо! Конечно помню. Но ведь никто не видел ее с то…

— Закон есть закон.

— А я — ее отец, ясно тебе? Он где-то тут. Знаю, что тут. Я этот ведьмацкий дух за версту чую.

— Тогда тебе придется обойтись без меня, Дональд Кремин. — Женщина шмыгнула носом. Найаллу показалось, она гадает, как ей поступить. — Эй, ребята! — По мокрой траве зашлепали еще чьи-то ноги.

Сколько их там… Десять? Или вдвое больше, гадал Найалл. Что они делают — уходят? Сквозь разбитое окно мелькнул и пропал черный дождевик, за ним другой — рассыпавшись, мужчины двинулись через поле назад, откуда пришли. Отблеск восходящего солнца, позолотивший их грубые башмаки, наполнил сердце Найалла тихой радостью. Ничего прекраснее этого он в жизни не видел.

Но отец маленькой Мэри Кэтрин Кремин был еще тут — шумно втягивая носом воздух, вынюхивал свою добычу. Выходит, он решил остаться.

Затаив дыхание, Найалл попытался мысленно представить себе, как поступила бы на его месте Рошин. Скорее всего, отломала бы у стола ножку да и шарахнула бы его по голове. Он не знал, о каком заклятии твердила та женщина, лица которой парень так и не смог разглядеть, но был уверен, что уж Рошин вся это чертовщина вряд ли бы напугала. В итоге он решил, что дождется, когда Дональд Кремин войдет в дом, после чего со всей силой ударит его по ногам. Как в регби. Идея, конечно, была так себе, но ничего лучше он не придумал.

За дверью послышалось нерешительное шарканье. И тут до Найалла наконец дошло.

Похоже, мистер Кремин был напуган ничуть не меньше той женщины — просто ему не хотелось признаться в этом, да еще перед соседями. Ну конечно — здоровенный крутой мужик — и вдруг празднует труса! Позорище! Потом снаружи послышалось какое-то невнятное поскуливание — судя по всему, мистер Кремин так и не смог заставить себя переступить порог, словно пол был пропитан смертельным ядом. В конце концов, грохнув кулаком по дверному косяку, он сплюнул и решительно повернул к дому.

— Чертовы ведьмы! — прорычал он сквозь зубы. Предрассветный ветерок, подхватив остаток фразы, унес ее в сторону холмов. Через мгновение все стихло.