Дорогой Джим

Должна честно признаться, что как-то раз прокралась под окно спальни и долго стояла, подслушивая, не раздастся ли оттуда звуков, которых он когда-то добился от меня. Но все, что мне удалось услышать, было негромкое бормотание. Сначала я ничего не понимала… потом все-таки сообразила. Они не занимались сексом — по крайней мере, в тот момент. Нет, Джим избрал другой способ соблазнить Мойру.

Он рассказывал ей какую-то историю.

После нескольких лет спячки моя тетушка словно заново вернулась к жизни, и пятничные обеды превратились в настоящие шоу, во время которых она являлась к столу во все более откровенных нарядах с низким вырезом и с украшениями нашей покойной матери в ушах и на груди. Она так похудела, что стала костлявой, как те модели, бедрам которых она завидовала раньше, а Джим, глядя на нее, прямо-таки лучился гордостью, словно счастливый новобрачный. Но что бы он ни делал, резал ли мясо или вытаскивал кости из восхитительной копченой форели, мой взгляд был прикован к его рукам — к пальцам, сжимавшим рукоятку ножа, — я смотрела на них и думала о Томо, о миссис Холланд и малышке Саре Мак-Доннел. Но шли месяцы, никаких новых убийств больше не было, и если у кого-то и появились подозрения насчет Джима, то теперь они растаяли, словно снег. Судя по всему, единственная, кто продолжала подозревать его, — я.

— Тебе нужно это пережить, — как-то раз вечером сказала мне Ифе, когда мы сидели у нее на кухне, попивая чай. — То есть я хочу сказать — мне же это удалось! И потом — ты ведь как-никак получила свой кусочек счастья, разве нет? — Я догадывалась, конечно, что сестра бравирует, старательно притворяясь, что все по-прежнему, но обмануть меня она не смогла — под этой маской я чувствовала ревность, глухо бурлившую где-то в самой глубине ее души. Ее футболист уехал из города недели за две до этого, вернувшись наконец к своей худосочной жене в их очаровательный домик на окраине Долки.

— Наверное, ты права, — кивнула я, заметив, как она знакомым жестом встряхнула волосами — так она делала, только если была раздражена. — Просто есть что-то… странное в том, что он переехал сюда и все эти убийства тут же прекратились. Тебе не кажется, что это не просто совпадение?

— Ой, я тебя умоляю, Перри Мейсон ^[21]выискался! — Лицо Ифе, чуть более грубоватое, чем у Рози, которая всегда напоминала мне пикси, ^[22]помрачнело. Между бровей залегла горькая складка. — Косоглазого китаезу, скорее всего, сбила машина. Сару прикончил кто-то из шайки заезжих бандитов, от которых мы натерпелись в прошлом году. А миссис Холланд просто умерла во сне, вот и все. Ну, ты успокоилась?

— Ладно, успокоилась, — буркнула я. Но мы обе знали, что это не так.

Тут нечем гордиться, я знаю, но скоро у меня появилась отвратительная привычка в пятницу вечером шнырять по теткиному дому.

Я пользовалась любым предлогом, чтобы прошмыгнуть наверх и порыться в вещах Джима, — а это было нелегко, поскольку он, конечно, догадывался, что у меня на уме. Приходилось пользоваться моментом, когда он возился на кухне или когда тетушка вытаскивала его прогуляться, чтобы похвастаться своим «приобретением» перед восхищенными соседками.

Скоро я обрела ухватки покойного Томо — рылась в шкафах, перебирала свитера, выворачивала карманы, не оставляя никаких следов. Как будто я играла в игру, но это была не игра. Потому что я понимала, что будет, застукай он меня за этим занятием.

И к тому же мне почти ничего не удалось обнаружить — во всяком случае, вначале.

Чего там только не попадалось: счета из ресторана, телефонные карты и обертки от жевательной резинки, исписанные номерами телефонов и девичьими именами. Полный набор записного Казановы — и ничего больше.

Но я была терпелива. Почти месяц ходила с опущенной головой, кротко сносила все мучения шайки малолетних монстров из своего класса и каждую пятницу покорно ела приготовленные Джимом обеды — и все это время не позволила себе ни единого подозрительного взгляда в его сторону. Мне даже удалось убедить себя, что больше не внушаю ему опасений, поскольку он снова стал дружелюбен со мной — ну просто любящий брат, да и только! Это означало, что теперь у меня в запасе есть несколько минут, чтобы прошмыгнуть наверх, наскоро оглядеть комнату, перевернуть матрасы и ковры в поисках чего-то такого, что поможет мне раз и навсегда убедить всех в том, что — я абсолютно уверена в этом — было правдой.