Дорогой Джим

— Уже половина десятого, а вы все еще не на работе, — недовольным тоном проскрипел старший почтмейстер, о котором Найалл и думать забыл с той минуты, как открыл дневник и начал читать. — Как прикажете это понимать? Вы при смерти? Или в ваш дом ночью забрались грабители и унесли все имеющиеся у вас часы? Потому что я рассчитывал, что вы появитесь к восьми. Так что же случилось, мистер Клири? Прошу вас, просветите меня.

Господи Иисусе! Найалл затравленно глянул в окно — солнце уже высоко поднялось над подъемными кранами, которые пригнали сюда, судя по всему, чтобы превратить Нам в истинный рай для яппи. Оскар, бросив в сторону хозяина недовольный взгляд, шмыгнул на кухню — словно свидетель, спешащий поскорее убраться с места происшествия. Огненно-рыжий с черными полосками хвост кота, прежде чем исчезнуть за дверью, хлестнул Найалла по ногам — просто чтобы напомнить ему, кто тут главный.

— Очень извиняюсь, мистер Райчудури.

— Насколько я понимаю, это означает, что у вас нет ни холеры, ни какой-то другой смертельной болезни? И что вы пренебрегли своими служебными обязанностями вовсе не потому, что какие-то террористы взяли вас в заложники?

— Я просто читал книгу, сэр, — пробормотал Найалл, украдкой проведя пальцами по шероховатому переплету. Стараясь не слышать в трубке воплей возмущенного начальника, он попытался представить себе, что мысленно беседует с Фионой.

— Поскольку у меня нет ни малейших сомнений, что это всего лишь жалкая попытка скрыть тот факт, что вы опять занимались своей мазней, мистер Клири, то, будучи старшим руководителем почтового ведомства в Малахайде, я не вижу другого выхода, кроме как уволить вас. Надеюсь, вы не сочтете, что я поступаю с вами слишком жестоко или действую без всяких на то оснований? — В голосе мистера Райчудури теперь слышалась истинное страдание — словно у часового, после трех предупреждений вынужденного в конце концов спустить курок. Назвать его суровым наставником? Нет, это было бы слишком банально. Просто он был рожден командовать — а ему, как на грех, попадались неуклюжие новобранцы вроде Найалла, которые вечно подводили его.

Найалл услышал, как аристократический нос мистера Райчудури фыркнул, словно стараясь выдохнуть все разочарование, скопившееся за два года его, Найалла, службы.

— Все в порядке, мистер Райчудури, — бодро проговорил он. — Вы совершенно правы. Я действительно оказался не на высоте.

— Я позабочусь, чтобы вы получили свой чек не позднее чем через пять рабочих дней, — уже почти отеческим тоном пообещал его теперь уже бывший начальник. — Удачи вам, мистер Клири, при необходимости не стесняйтесь обращаться за рекомендацией. — В трубке ненадолго повисло молчание. Потом старый вояка вдруг ни с того ни с сего добавил: — Вы позволите мне высказать одно наблюдение? Конечно, вы можете отказаться, но…

— Напротив — сгораю от любопытства, сэр, — проговорил Найалл, краем глаза наблюдая, как Оскар раздирает когтями коробку с лимонным печеньем, которую он купил для себя. Зеленые глаза кота хищно сверкнули, напомнив ему, чтобы не совал нос в чужие дела.

— У меня как-то был учитель, которого картинки просто завораживали, — начал мистер Райчудури. Снова мысленно перенесясь за много миль отсюда, достойный наследник славы бенгальского полка задушевным голосом продолжал: — Со временем даже его жена и дети потеряли для него всякий интерес. И вот однажды, оказавшись на рыночной площади, он увидел изображение Вишну в виде божества, покоящегося на поверхности вечного моря, а множество миров, просочившись сквозь его кожу, образовывали вселенную. Но позволить себе купить ее он не смог — не хватило денег. Тогда он купил бумагу и разноцветные чернила и просиживал перед картиной день и ночь, пытаясь скопировать это великолепие во всех деталях. Шли дни, дожди сменялись засухой. Учитель начал кашлять — но продолжал упорно рисовать. Жена и дочери умоляли его вернуться домой, но он их не слушал. — Мистер Райчудури многозначительно кашлянул, давая понять, что сейчас начинается самое интересное. — И вот, мистер Клири, как-то ночью мой учитель умер — умер прямо на улице, изнеможение и пневмония свели его в могилу. Его семья осталась без средств к существованию и только по милости Божьей не была выброшена на улицу. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?

Найалл, чувствуя, как злость на этого самодура, вышвырнувшего его с работы, вот-вот избавит его от всяких угрызений совести, все же благоразумно проглотил ответ, уже висевший на самом кончике его языка.

— Сказать по правде, сэр, нет — не имею ни малейшего понятия.

Голос в трубке сменился тяжким вздохом — точно бравый офицер понял наконец, что все это время метал бисер перед свиньями.

— Не стоит тратить жизнь на мертвые картинки, мистер Клири, — проговорил он, прищелкнув языком, — в точности как мать, огорченная тупостью своего отпрыска. — Потому что ничем хорошим это не кончится.