Дорогой, это смерть

Он вцепился в меня мертвой хваткой, я начал падать вниз, увлекая его за собой. Плечи свела жуткая боль, но все же, прежде чем коснуться спиной земли, я сумел выпростать правую ногу и нацелиться ею в живот Шутника, который должен был вот-вот рухнуть на меня всей своей тяжестью. Как только его ноги оторвались от земли, я подался назад и изо всей силы пнул его в живот. Он с жутким воплем перелетел через мою голову и тяжело плюхнулся на землю где-то сзади.

Я обернулся в ту сторону, но мне не удалось схватить его за плечо. Зато и он не смог меня достать. Он барахтался на земле, а я наотмашь рубил обеими руками его мерзкую рожу.

Ребро моей правой ладони попало ему по губам, рассекло их в кровь. Левая угодила по челюсти, потом по кадыку. Я растопырил пальцы, намереваясь выбить Шутнику глаза, но он дернул головой, и удар пришелся в щеку. Он попытался встать, я, изловчившись, прыгнул на него.

Он выгнулся дугой, его рожа была всего в нескольких дюймах от моего колена. Я вмазал ему по челюсти. Ногу пронзила жуткая боль, и мне показалось, будто я сломал коленную чашечку. Шутник плюхнулся на задницу, но все еще не терял надежды встать. Я выпрямился, пересиливая боль в коленке, и ударил его ногой по лицу. Этого было достаточно — Шутник уже был вне игры.

Мария смотрела на меня с раскрытым ртом. Я бросился к машине, прыгнул на заднее сидение и велел ей ехать. Она рванула с места, и я на мгновение оказался прижатым к спинке сидения. Машина неслась на гоночной скорости, делая крен на поворотах и отчаянно срезая углы. Я на ходу перелез на переднее сидение, поближе к Марии.

Шутник стоял на четвереньках и тряс головой. Он был сделан из железа, а поэтому вполне сумеет добраться до телефона и позвонить Торелли. Он так и сделает, как только у него прояснится в мозгах. Вокруг меня сгущались тучи.

Я наклонился, напряженно вглядываясь в лобовое стекло. Мне хотелось, чтобы машина летела еще быстрей. Может, я еще успею. Может быть...

Глава 16

Мария вихрем пронеслась по бульвару Мануэля Гузмана и свернула направо.

— Родная, почему ты не удрала? Мне бы не хотелось впутывать в это тебя.

Она сказала, повернувшись в мою сторону:

— Мне очень хотелось удрать, Шелл. Я испугалась. Но я не смогла это сделать. Бросить тебя, когда... когда тебя могли убить. Нет. Я не могла сдвинуться с места. — Она помолчала несколько секунд, потом спросила: — Куда мы поедем?

— Не мы, а я. Ты и так уже здорово рискуешь. Тебе стоит где-нибудь спрятаться. — Я вкратце рассказал ей о случившемся: об Ив, о том, что ее убийца теперь несется на всех парусах в сторону Птичьих островов, а может даже уже и там.

— Ты тоже собрался туда? — спросила она. — Но ведь тебя убьют.

Я ничего не ответил. Судя по ее дальнейшим репликам, я понял, что она знает и понимает больше, чем я думал. Она считала, что я должен был прикончить Шутника. Но одно дело убить человека в пылу драки или же спасая собственную жизнь, и совсем другое убить беззащитного. Да, разумеется, мне следовало его убить — ведь в самом ближайшем времени он позвонит Торелли и доведет до его сведения все, что случилось. До этого Торелли позвонил убийца Ив и доложил, где находится коробка с досье, получил от Торелли добро ехать за ней и двинул в сторону островов. Стоит Торелли сопоставить эти два звонка и он будет знать не только то, что я жив-здоров, но и то, что мне известно насчет Ив и я либо держу курс в сторону Птичьих островов, либо гоняюсь за убийцей Ив. Теперь Торелли прекрасно понял, что я отнюдь не простачок, оказавшийся случайно в комнате Пулеметчика. Это плохо, из рук вон плохо. Но куда хуже то, что Торелли с минуту на минуту отправит на Птичьи острова целую банду — за Шеллом Скоттом. У меня остался один-единственный шанс: успеть убраться оттуда до приезда банды Торелли. Только Богу известно, что я буду делать на Птичьих островах. Но бумаги там. И это уже важно.

Мария вдруг свернула на обочину и затормозила. Я видел, что она включила нейтральную скорость и, уронив руки на колени, сцепила пальцы.

— Не могу больше, — призналась она. — После той драки мне кажется, будто я вся рассыпалась на кусочки.

Я видел, что Мария вся дрожит.

— Ну-ка вылазь из-за руля, — скомандовал я. — И нечего распускать нюни. Сам поведу машину.

Я быстро поменялся с ней местами.

Мне не хотелось быть грубым, но начни я ее утешать, и станет ясно, что она для меня значит.

Я включил скорость и устремился в док, где можно взять лодку.

* * *

Сзади меня дыбилась вспененная кормой моторной лодки полоска воды, впереди маячил задратый нос, вспарывающий океанскую гладь на выходе из Залива Акапулько. Океан был на редкость спокоен, неподвижен, он словно млел под жаркими лучами солнца. У меня было ощущение, будто я плыву по огромному озеру, вода в котором не шелохнется. В открытом океане тоже было безмятежно спокойно.

Когда я добыл лодку, Мария буквально вцепилась в меня, умоляя остаться. Мне пришлось обойтись с ней довольно грубо. Но, видит Бог, она такая прелесть.