Дорогой ложных чувств

Семен знал, почему лживые слова Лакина так на него подействовали. Потому что одна мысль, что его пара может с кем-то переспать за деньги, выворачивала душу наизнанку, пробуждала в нем всё самое темное. Как бы мужчины ни говорили, что женщины — полноправные их партнеры и имеют право на свободные сексуальные отношения, в глубине души они все собственники. По крайней мере, большинство. И им важно знать, что их женщина не была со всеми его знакомыми, что её любовники не насчитываются десятками! Лучше с ним, с одним. Чтобы его. Только его.

Ничего не мог с собой поделать. Те собственнические инстинкты, которые спали до знакомства с Кристиной, разбушевались в нем не на шутку. Рвали его изнутри. Требовали жертв.

Отсюда и оскорбления. И стремление сделать Кристине больно.

Ему не надо было отпускать её с яхты. Запереть в каюте. Или, наплевав на дела, остаться с ней. Тогда многого не произошло бы.

И в первую очередь долбанного Григо.

При воспоминании об этом сукином сыне, ярость черной кислотой потекла по крови. Он между ног Кристины… Ласкает, трогает её. Потом он клялся, что её не успел взять. Мол, брат не давал «добро». Семен хотел ему верить. Хотел. Но и того, что он видел, было достаточно.

Возвращение в родной поселок тоже не принесло облегчения. Казалось бы, радуйся — твоя пара с тобой. Нет. Мысль, что в поселке Кристина встретится с Серым вновь и вновь прогоняла его через все круги ада. Он понимал — их необходимо свести, чтобы недомолвки прошлого исчезли. Чтобы, во-первых, сам Серый перестал испытывать чувство вины за некогда совершенный проступок. Во-вторых, чтобы Семен мог посмотреть на реакцию Кристины. Говорят, первый мужчина остается в памяти женщины навсегда. Мало ли что.

Но фраза Кристины, о том, что он у неё второй мужчина, сразила его наповал. Убила выстрелом в лоб.

Двоякие чувства одолели его. И злость, и радость одновременно. Злость на себя, на то, что был в отношении Кристины настолько недальновидным, что умудрился наломать приличное количество дров. Радость, что она практически его. Серый не в счет. Ведь, правда же?

Семен, чтобы не сорваться за Кристиной и снова не наговорить лишнего, обернулся. Мало, кто из перевертышей способен устоять перед его кошкой. Большой и мягкой, она особенно нравилась самочкам. Но обида Кристины была сильнее. И он в итоге получил то, что получил. Заслужено.

Пришлось оставить Кристину в покое. Дать ей возможность побыть одной, подумать. Да и возвращение в поселок налагало определенные обязательства. За время его отсутствия накопились неотложные дела. Делая звонки, проверяя документации, назначая встречу и отдавая распоряжения, Семен мысленно всё время был с Кристиной. С его маленькой вредной кошечкой. Да и не такой уж вредной она была. Скорее, её слова и поступки были зеркальным отражением его собственного поведения.

За то время, что она отдыхала, он надеялся, что его демоны притупятся. Ни хрена. Запах Кристины напитал дом, и ежесекундно Семену приходилось удерживать себя в рабочем кабинете.

Она в его доме.

В его кровати.

Подойти и снова взять, что может быть проще? Ласками разрушить стену непонимания, что воздвигнута его же стараниями.

Семен заставил себя остаться на месте.

Он знал, что рано или поздно Кристина спустится, и они вернутся к разговору. Так и случилось.

И всё было почти хорошо до того момента, когда Кристина озвучила, что останется с ним, потому что у неё нет выбора.

Это признание сорвало ему голову.

Он понимал, как наивно думать, что девочка воспылает к нему страстью и согласиться остаться у него потому, что не мыслит своей жизни вне его территории, вне его дома. Одно дело — просто думать. Иное — услышать.

И снова у него оборвались цепи…

И снова зверь с его яростью вырвался на свободу…

Когда кресло начало заваливаться назад, в голове Семена взорвались миллиарды молекул. Что он творит, придурок? Кого обижает? Ту, что стала его судьбой? Ради которой он готов пойти на всё? И убить любого, кто посмеет причинить ей боль? Горькая усмешка коснулась сердца. Что ж, Семен Дореченцев, можешь смело начинать с себя.

Он подхватил и прижал Кристину к груди. Не отпустит. Никогда и никуда. А прощение… Заслужит.

Сейчас же единственным выходом из всего сегодняшнего дня, из всей той неразберихи, в которой они очутились, он видел лишь один. То, что их незримо связывало. И в чем они находили полное согласие.

Нет, он не набросился на неё жадно, как того требовала его звериная сущность, которой всегда было мало Кристины. Он поцеловал её осторожно. Сначала дотронулся кончиком языка до её нижней губы, втянул. И лишь дождавшись тихого стона Кристины, приступил к более активным действиям.

Чего он точно не ожидал, так того, что Кристина трепетно прижмется к нему. Потянется к нему. Обнимет. Ответит.

От её простых, но таких чисто женских, таких теплых, таких доверчивых движений мужское сердце сделало кульбит. Остановилось, чтобы в следующую секунду забиться чаще, готовясь отдать всё, что имеет, без остатка, той, что навеки покорила его…