Дорогой отцов

— Она не посторонняя, — возразила Степанида. — Она моя племянница.

Степанида вышла во двор. Там из-под кучи бурьяна достала бутылку с водкой, которую берегла для деда.

— Закуски у меня никакой. Не обессудь. Было да сплыло.

Староста вскинул маленькую ястребиную голову.

— Это как понять? — строго спросил он.

— Да будет тебе петушиться.

Староста медленно, глоток за глотком, вылил стакан водки. Крякнул и, поднявшись с лавки, строго посмотрел на хозяйку.

— Ты у меня язык прикусишь, Степанида. И ты, и ты, — пригрозил староста девушке.

Лена возмутилась:

— Вы невежа, Сидор Петрович. Не умеете себя вести.

Староста взбеленился:

— К коменданту! Сей секунд!

Лена надела пальто, шляпу, кожаные перчатки.

— Идемте, — Сказала она сердито. — Вы думаете, я боюсь коменданта? Это вам он страшен, а я ни в чем перед немецким командованием не провинилась. — Лена грубовато взяла старосту под локоть и энергично вывела его из хаты. — Где комендатура? — все так же сердито говорила она.

Староста вел себя заносчиво, будто выше его и начальника нет, но по мере того, как отдалялись от хаты Степаниды, он снижал тон, угрозы становились мягче.

— Вот увидишь, что из этого получится, — совсем тихо говорил староста. — Ишь, какая прыткая. Я, дескать, не очень-то… У него по-другому заговоришь. Да, да. У него язык прикусишь. — Он остановился. Глубоко вздохнул. — Сердце… одышка, — пожаловался староста — Ладно, девка, — перешел он на полушепот, — сочтемся завтра, а сейчас ночь. Ночью комендант не любит…

— Утром я могу уехать, а вы тут скажете, что у тетушки партизанка ночевала. Вам ничего не стоит оклеветать человека.

— Не пойду я.

— А я вас силой…

К коменданту вошли с шумом. В комнате стоял часовой с автоматом.

— Гутен абенд! — поздоровалась Лена.

Часовой подозрительно посмотрел на девушку. Из соседней комнаты вышел офицер с невеселым лицом. Он что-то сказал часовому, тот отступил в сторону.

— Здравствуйте, господин офицер, — с достоинством произнесла Лена. — Я к вам с жалобой.

Офицер долго смотрел на девушку. Он искал в ее взгляде хитрости, лукавства, прямого обмана. Ничего подобного в ее смелых глазах он не приметил. Комендант на плохом русском языке спросил старосту, что это все значит. Староста, маленький, щупленький, согнувшись перед комендантом, заискивающе ответил:

— Это, господин комендант, племянница Степаниды. Родственница. Здешняя, значит. Хата в том конце. Усадьбой в степь.

Комендант протестующе замахал рукой. Староста подобострастно уставился на коменданта.

— Здесь живет, — пояснил он.

Комендант повернулся к девушке:

— Дафай дохумент.

Лена неторопливо достала из кармана пальто студенческое удостоверение, Комендант брезгливо взял его. Лена прищурила глаза. Это была лебедевская привычка прищуривать глаза в минуты раздумья. Комендант развернул удостоверение. Читал долго. Потом подозрительно посмотрел на девушку.

— Пошему комендант не ходил? — высокомерно спросил он.

Лена удивленно пожала плечами.

— Я только что приехала, — и тут она спохватилась, вспомнив Чуйкова, предупредившего ее о том, чтобы не очень спешила с ответами. Ведь дело шло таким образом, что ей не было необходимости говорить, откуда и когда она появилась в поселке, ведь староста сказал о ней как о местной жительнице. Поняв свою ошибку, она сказала:

— Я боялась регистрации.

Комендант поднял лысоватую голову, сердито глянул на девушку.

— Покорных германск армея не обижайт. Шлухи. Штор! — почти кричал комендант.

— Господин комендант, — вежливо говорила Лена. — Эти слухи и этот вздор о германской армии распускают старосты и полицаи.

Комендант прислушался.

— Вот, скажем, этот староста, — продолжала Лена, — он ходит по дворам, вымогает у населения продукты, водку. Ему отдают последнее, потому что он угрожает расправой. Его боятся, потому что он действует от имени германской армии.

— Врешь! — выкрикнул староста.

Комендант строго посмотрел на старосту, и тот примолк.

— Гофори.

— Староста ворвался в наш дом, приказал принести водку.

— Врет, господин комендант.

— Молшать! — прицыкнул комендант. — Он фыпил?

— Да, — подтвердила Лена.

Комендант подошел к согнувшемуся старосте и закричал:

— Дышай полный грудь. Ты пьяный, штарый шорт. Пьяный!

Он ткнул его в грудь, взглянул на часового. Тот схватил старосту и вытолкнул его на улицу.

— Шадишь, — предложил он Лене стул.

— Благодарю, — Лена не спеша села. — Вы уже знаете, кто я такая. Могу повторить. Закончила три курса медицинского института. Могу также объяснить, если хотите, почему я хочу быть врачом.

Комендант плохо изъяснялся по-русски, но хорошо понимал русский язык.

— Гофори. Я шлушаю.

— Я потому хочу быть врачом, что избегаю политики.

Комендант приподнял белесые брови:

— Пошему?

— Воспитана так. Отец, по словам мамы, после того, как была разбита армия Врангеля, эмигрировал из России. Я не знаю отца — родилась в то время, когда он был уже где-то там, во Франции или на Английских островах. Политика до добра не доводит. И потому я без возражений приняла совет мамы учиться на врача. Я сторонюсь политики. И меня постоянно упрекают в институте за то, что я аполитична.